Любовь-морковь и третий лишний
Шрифт:
– Но вы же меня только что отправили в сотую квартиру!
– Нет, не правильно, – возмутилась Варвара Михайловна, – не было такого!
– Как это не было! – обозлилась я. – Откуда же я номер апартаментов взяла? От вас услышала.
– А не так! – не сдалась Варвара Михайловна. – Вы спросили, где жила Каролина Карловна! Жила!
Жила! В прошедшем времени, я и ответила чистую правду про пятый подъезд, а потом хотела уточнить, что Хованской…
– Кого?
– Вот снова меня перебиваете, – укоризненно покачала головой
– А куда уехала Хованская?
– Экая вы торопыга! Заходите ко мне, не во дворе же беседовать.
Заскрипев зубами, я пошла назад. Встречаются на свете люди из породы зануд, общаться с ними, как правило, очень тяжело. Одна из наших с Катей подруг, Олеся Шмакова, развелась с мужем, вполне положительным, не пьющим, не гулящим и нормально зарабатывающим человеком. Услыхав о разводе, Катюша страшно удивилась и воскликнула:
– Олеся, чем же тебе не угодил Леня?
Олеська тяжело вздохнула:
– Всем хорош, но жить с ним невозможно. Зануда он. Знаешь как он разговаривает?
– Ругается? – заинтересовалась я.
– Что ты, – замахала руками Олеся, – Леня вежливый до сладости, как пряник.
– Тогда чем ты недовольна? – воскликнула Катюша.
Олеся ответила:
– Попробую объяснить. Ну вот такой пример.
Звоню ему и спрашиваю: «Леня, ты едешь домой?»
Отвечает: «Нет!» Ну я, естественно, начинаю возмущаться: «Как же так, ведь мы договорились, у нас в семь гости!» А муженек спокойно сообщает: «Буду вовремя».
Олеся пришла в еще большее негодование и закричала:
– Каким образом? Ты же не едешь домой!
– Уже еду.
– Но только что ответил на мой вопрос: нет.
– В тот момент я шел к машине по двору, – как ни в чем не бывало сообщил Леонид, – согласись, идти еще не значит ехать, а сейчас я уже рулю.
И так во всем! Если Олеська звонила домой и интересовалась: «Ленчик, ты покормил собаку?», то слышала в ответ: «Нет».
Естественно, Олеся возмущалась:
– Я же просила дать псу кашу.
– Уже даю, – летело из трубки, – когда мы начинали разговор, я еще не кормил Джульку, только грел ей ужин.
Теперь вам ясно, отчего Олеся сбежала от положительного до зубовного скрежета муженька? Кстати, я ее понимаю, зануда – это страшное испытание, и, похоже, Варвара Михайловна относится к этой славной категории людей. Слабым оправданием для пожилой дамы служит то, что она, очевидно, испытывает недостаток общения и сейчас страстно хочет вновь заполучить заинтересованную слушательницу.
– Я не успела вам ничего объяснить, – засуетилась Варвара Михайловна. – Вот, пожалуйте сюда, в гостиную, сядем на диванчик. А что за интерес к Каролине Карловне?
– Материал о жизни дома нужно проиллюстрировать фотографиями, – я вошла в роль журналистки, – а у…
– Господи! – всплеснула руками Варвара Михайловна,
Я застонала от осознания собственной глупости, вот теперь мне точно конец пришел! Надо же было свалять такого дурака. Варвара Михайловна уже выкладывает на стол огромные альбомы, остановить ее не получится, с таким же успехом можно пытаться выловить из стакана с водой бурно растворяющуюся таблетку аспирина.
– Вот, это мы празднуем Первое мая всем домом, – занудила сплетница, – ой, ха-ха! Какое пальто у Лены Марковой из восемнадцатой квартиры! Господи, в чем мы ходили! Хотя Маркова известной модницей слыла, ее дед…
Я вцепилась пальцами в подлокотник кресла, ладно, посижу для приличия минут десять, а затем начну выдавливать из болтуньи новый адрес Каролины Карловны, хотя мне теперь известна ее фамилия – Хованская. А это уже немалый успех.
Варвара Михайловна сосредоточенно листала альбом, вдруг на одной из страниц затемнели пустые места. Пожилая дама нахмурилась.
– Это почему же так? – забормотала она. – У меня аккуратно все было заполнено.., без пробелов… Куда подевалось? Неужели… Ну и ну! – Нервно поправив идеально уложенные волосы, Варвара Михайловна замолчала, а потом весьма сердито воскликнула:
– Уж извините, это не в ваш адрес упрек! Но некоторые журналисты настоящие прощелыги! Это еще интеллигентно сказано, потому что на самом деле следовало бы назвать ее воровкой!
– Кого? – насторожилась я.
Старуха ткнула пальцем в пустую страничку альбома.
– Вот, украла! Сначала, правда, попросила, мило так: дайте мне на пару деньков, когда книга выйдет, получите часть гонорара. Но я сразу отказала. Бог с ними, с чужими воспоминаниями, а фото в единичном экземпляре, пропадет в их редакции с концами! Очень тогда обидно будет! Ну пройда! Закивала в ответ на мой отказ и сказала: «Понимаю и не смею настаивать». Мы потом остальные снимки просмотрели, а эта, с позволения сказать, журналистка, водички попить попросила. Значит, пока я на кухню ходила, она снимочек украла. Ах мерзавка! Ну ничего! Я найду ее! А если не отыщу, то с этой актрисой побеседую, Валентиной Бурской! Писательницей захотела стать! Кривляка!
Знакомое имя будто щелкнуло хлыстом мне по темечку.
– Кто у вас украл фото? – резко спросила я. – Какое отношение к этой истории имеет Валентина Бурская?
Варвара Михайловна выпрямилась.
– Слышали про сию актрисульку?
– Да.
– А я вот ранее не имела чести, – гордо вскинула подбородок хозяйка, – потом еще у Альбины Фелицатовны поинтересовалась: «Ну почему она ко мне пришла? К тебе ей дорога, коли вы дружили!» Но Ожешко уже плохая была…
– Варвара Михайловна, – взмолилась я, – если можно, спокойно, по порядку, без спешки, расскажите мне про фото.