Любовь - моя защита
Шрифт:
— Представитель Центра США? Тот, который умер более десяти лет назад?
— Да, это он. Старший брат моей мамы.
— Ты немного похож на него.
У них обоих одинаковая аура, думала она.
— Он помог вырастить меня. Заменил мне отца.
— И ты пошел по его стопам.
— Да. — Темные брови Зака сдвинулись. — Он многое определил в моей жизни.
Она уловила его беспокойство.
— Твоему дяде было трудно угодить?
Он покачал головой.
— Нет. Дядя Джо был хорошим человеком. Во всяком случае, готовым для меня на все. Я стал ему сыном, которого у него никогда не было.
— Но почему?.. Что-то
— Дядя Джо участвовал в осаде Ваундед-Ни.
Натали заморгала от неожиданности.
— Он воевал с индейцами? Он был одним из тех солдат, которые воевали с людьми из племени твоего отца?
— Дядя Джо не думал о них как о людях из племени моего отца. Он не предполагал, что мой отец мог поддерживать группу, которая заняла Ваундед-Ни.
— А ты как все это воспринял?
Зак закрыл альбом.
— Я? Ребенок иногда не может понять, что происходит.
— А позже, когда ты повзрослел? — спросила она.
— А позже… Я оставил все в прошлом. Сказал себе, что это не имеет значения.
Натали наблюдала за тем, как мучительно Зак вспоминает об этих событиях. Разрушенные идеалы, подумала она.
— Но на самом деле это имело значение?
— Да, — согласился он. — Имело. Индейцы в Ваундед-Ни боролись за сиу, за их права. В то время старейшина совета племени в Пайн-Ридж был коррумпирован. Он отменил свободу слова и собраний в резервации. Он не правильно использовал деньги. Зак сделал паузу, чтобы допить содовую. — Резервация была фактически военной зоной. Противников режима старейшины совета племени били и расстреливали.
Натали пыталась вспомнить кинофильм про осаду Ваундед-Ни, который она видела.
— Были и расовые проблемы?
Он кивнул.
— Большая напряженность. Все приграничные города были настроены против индейцев. Незадолго до тех событий один белый мужчина нанес удар ножом молодому индейцу и убил его. На суде вспыхнула драка. Мать убитого провела несколько недель в тюрьме, но убийцу ее сына оправдали. Зак замолчал, и она коснулась его руки. Он сжал ее пальцы и глубоко вздохнул. — Это и заставляет меня чувствовать себя предателем. Дядя Джо был в Ваундед-Ни, и он был моим наставником, человеком, которого я любил и кем восхищался.
— Он делал свое дело, делал то, что считал правильным.
— Я знаю, но разве я могу сказать это моим родственникам племени сиу?
— Вы не враги, Зак. Вы семья.
Зак не ответил. Он встал с дивана и подошел к камину. Натали предположила, что он собирается взять что-то с каминной полки, но он повернул налево, где находился сундук из кедра. Солнечный свет лился в окна, освещая позолоченные рисунки, выделяющиеся на стареющей древесине. Он стал ни колени, чтобы открыть сундук, и возвратился к Натали, неся свернутое стеганое одеяло. Когда он положил его ей на колени, она коснулась ткани и посмотрела на Зака.
— Оно принадлежало моему отцу. Его мать простегала это оделяло для него, когда он завербовался во флот. Стеганые одеяла со звездами часто дарят детям племени лакота. — Он развернул часть ткани, показывая красочный рисунок. — Это способ чтить их.
— Оно красивое.
Она увидела, как много это значило для него, поняв, что, вероятно, это единственная реликвия, которая у него осталась.
— Некоторые семьи кладут одеяло на гроб любимого человека, но у моего отца были военные похороны. — Он проследил за точкой на звезде. — Ритуал, связанный с одеялами, принесен
Натали заглянула ему в глаза, и ей захотелось обнять его, помочь его боли уйти.
— Мне очень жаль, — сказала она.
У Зака вырвался хрип.
— Я был молод, и мои воспоминания неопределенны, но я никогда не забуду, как она плакала. Я не понимал, что такое смерть, не полностью понимал, но я знал, что мой папа больше не приедет домой, что мы никогда не увидим его снова.
Она молча вручила ему стеганое одеяло, и он положил его обратно в кедровый сундук. Натали не была близка со своими родителями, но она сердцем поняла его потерю. Она знала, что такое чувствовать себя одной, желать тепла, которого никогда не будет.
А теперь еще и его работа была под угрозой.
— Мне жаль, — снова сказала она.
Он стоял перед камином, выложенным из кирпича и камня.
— Мне тоже.
Она осмотрелась вокруг. Его гостиная была выполнена в терракотовых тонах. В гостиной была деревянная мебель, причем далеко не новая. В загроможденном книжном шкафу стояли книги в мягких и кожаных обложках и старинная энциклопедия.
Стеклянная дверь-купе вела в просторный двор, засаженный деревьями. Это там он проводил свои утренние часы? Потягивая кофе, куря сигареты и слушая пение птиц?
Когда ей стало трудно дышать, она положила руку на сердце.
— Я буду скучать без тебя.
Он пропустил свои волосы через пальцы, поднимая густые, темные пряди.
— Мы малоподходящая пара. — Он слегка улыбнулся, и уголки его рта приподнялись. — Кто бы мог такое предположить?
— Кроме шуток. — Она также улыбнулась. — Содержанка и инспектор.
Она знала, что они не могут быть вместе, но сейчас она хотела быть с ним — столько времени, сколько возможно.
Два дня спустя Зак постучал в дверь Натали, уже имея информацию о психиатре, к которому Центр записал ее. Она сразу же распахнула дверь, и все слова, которые он заготовил для нее, вылетели у него из головы. Длинноногая и босая, она была в летнем платье со свободно ниспадающими складками, с неожиданным добавлением — малыш с платиновыми волосами сидел у нее на бедре.
Ребенок застенчиво посмотрел и потянул за вырез ее платья, натягивая петли. Как только Зак заметил проблеск ее лифчика, другая детская головенка показалась из-за ее юбки.
— Я сижу с детьми, — сказала Натали.
Все еще прикованный взглядом к ее лифчику розовому кружеву и атласу цвета сливок, — Зак некоторое время не мог понять, что это дети ее домовладельцев.
Старший мальчик Брис схватил его за штанину.
— Ты узнал меня? Я страшный марсианин. Покажи твой значок!
С усилием приходя в себя, Зак опустился на колени, чтобы поднять мальчика, вспомнив его интерес к своей профессии. Конечно, ребенок не мог знать, в чем различие между представителем Центра и полицейским на шоссе, но он видел значок в форме щита. Для пятилетнего мальчика коп был копом. И Зак был копом.