Любовь на коротком поводке
Шрифт:
Я что, серьезно выругалась в голос?
— Это всего лишь железо.
Вмятину я не заметила, потому что еще днем ее не было — у Толяна прямо-таки железный ботинок!
— А это живая тварь, — и Олег обернулся назад. — Согласна, Агата, что ты важнее?
Он притянул к себе морду или морда сама к нему полезла: горячий собачий язык слизал хмурый налет с идеально выбритого лица.
— Мила, хочешь за руль?
Я резко
— А что хочешь? Вечер только начинается.
Взгляд прищуренный. Снова наглый.
— Мы собирались домой, — выдала я сквозь зубы.
— Или по домам? — Олег тоже не раскрыл рта.
Вечер только начинался или уже закончился? Для нас…
Глава 49 “Толковый словарь отношений”
— Олег, что ты хочешь? — бросила я ему в лоб, и он наконец-то бросил собаку.
— Тебя.
Прямой ответ. И взгляд такой же — прямо в глаза, а вот я не смогла удержать нос прямо по ветру, отвернулась. Якобы к собаке, но Агата не бросила мне спасательный круг. Он получился из рук Олега.
— Мила, ну хватит… — Его губы были рядом, но не на моих губах. — Почему тебе так трудно соответствовать своему имени и быть со мной милой, хоть иногда…
— А тебе твоему? — еле выдохнула я. — Имя Олега связано с волшебством, разве нет? Но ты, ты…
— Ну что я? Скажи уже наконец или сдайся — все, не могу придумать новую отмазку. Все, я лично выдохся. Я за тобой больше не буду бегать собачкой. Хватит тебе одной Агаты. Либо ко мне, либо разбежались — все, финиш… Давай вести себя, как взрослые люди.
— А как ведут себя взрослые люди? — выговорила я через силу.
Все боялась сотрясанием воздуха приблизить губы Олега к своим. Боялась и хотела. Все как всегда. Ничего нового. В наших отношениях не может быть ничего нового. Я через все это проходила. И не один раз. Только делала все, наверное, левой рукой, но на ней закончились пальцы — пора пустить в ход правую?
Пора? Я искала ответ в глазах собаки — и не находила, ее глаз. Только глаза Олега, как два маяка, горели передо мной, а между ними — блестели губы, чуть приоткрытые: для вдоха или поцелуя, какая разница… В его рот можно войти, как входит в незнакомый порт корабль, но ведь кораблю хотя бы указывают фарватер. Указывают…
Поцелуй не был долгим, зато получился настолько глубоким, что отрывал Олег меня, точно лейкопластырь со свежей ранки — со стоном.
— Ну вот что ты делаешь?
Сказать, что целуюсь с ним? А то он маленький, не знает…
— Вот серьезно, Мила? — его рука зашла мне за ухо, и я оглохла на это самое ухо, а в другом гремело, ох как гремело, сердце.
Он собрался со мной говорить? О чем? Бесполезно… Я все равно ничего не услышу.
— Взрослые люди не целуются просто потому, что им интересно целоваться. Они целуются с человеком, который им интересен. А если человек интересен, то его хочется узнать поближе — и это называется, вступить с ним в отношения. Извини за канцеляризмы, но я уже готов поехать с тобой в книжный за толковым словарем русского языка, чтобы ты поняла значение некоторых слов. А то ты, как собака, понимаешь только команды. Сесть, встать, принеси, бегом… Но, Мила, — теперь его горячие ладони закрывали мне оба уха. — Я никогда не прикажу тебе «лежать», ясно? Добровольно-принудительные отношения с вознаграждением по факту выполненной работы меня больше не интересует, сыт по самое не могу. Ты видела этих дур? Нормальная баба за деньги не ляжет в постель. Ей будет от этого противно… Мила, скажи, зачем ты со мной целуешься?
— Потому что мне нравится… — я закрыла глаза от стыда. — Целоваться. Потому что ты мне нравишься, но… Я не уверена, что наши отношения — это то, что нам нужно.
Олег тронул меня своим лбом — горячим, а мой, видимо, был жутко ледяным, как и руки, и я продолжала сжимать ими вусмерть мятую кофту. Шляпку, как я успела выяснить в ту самую секунду обледенения головы, я потеряла в ресторане, но возвращаться за ней не собиралась. Мне не на что ее надевать — я окончательно потеряла голову. Я делала то, что делать было нельзя: врала мужчине, который требовал от меня правды.
Меня впервые просили об отношениях, а я впервые хотела просто секса. Мы разные… Он просто этого не понимает. Ему не нужна моя правда. Пусть она остается во мне — глубоко-глубоко. Я постараюсь дать Олегу то, что перекроет его злость на меня, если правда когда-нибудь да выплывет наружу. Инга не права — мне не нужен богатый мужик: они другие, они не понимают элементарных вещей. Для них машина — кусок железа, а для меня — целое состояние, напрочь испорченные отношения с матерью, потому что я пользуюсь иногда ее машиной, не помогая гасить кредит, да потому что другая машина напрочь разбила мои отношения с отцом, который, иногда возникая на горизонте, кичился, что подарит мне на восемнадцатилетие тачку. Мне уже двадцать четыре, права в кармане лежат все эти шесть лет, а отца я видела за это время раза три и при встрече даже не намекала на обещанный подарок… И слышала его по телефону — не больше.
Не надо, Олег, не надо обещать того, что ты не в силах исполнить. Отношения со мной — это миф, это сказка, это просто твоя усталость от дур на шпильках, неспособных нассать в стакан, чтобы достать маслинку.
Но этого всего я не скажу — ты это без моих слов знаешь, ты просто не хочешь об этом думать — ты вдруг столкнулся с забавной собакой и заметил ту, что держала ее за поводок. Но первой ты заметил собаку: Агата — объект твоих воздыханий. Я же случайно попала в поле твоего зрения, и дурацкое заточение приковало меня к тебе, точно на поводке, но дальше поводка есть жизнь — другая, в которой мы бы никогда не пересеклись.
— Я думал, что Сашка — то, что мне нужно. Ты явно считала, что твой рассольник ценят. Ты не можешь предугадать заранее, где треснет и треснет ли вообще… Ну если я тебе нравлюсь, то зачем ты меня гонишь? Зачем? Ну прогони меня через неделю, месяц, год, но какого хрена не давать мне шанса? Ты же не маленькая девочка. Ну возьми еще одного мужика к себе в копилку? Скажи, что именно тебя останавливает? Брат? Что я его сосед? Не молчи, Мила, потому что я не вижу других препятствий, но если они есть — назови их… Огласи весь список, пожалуйста, — сказал Олег уже голосом алкоголика из знаменитого советского фильма, хотя был трезв, как стекло.