Любовь на первой полосе
Шрифт:
Но сначала им нужно избавиться от Бернарда Глена. Ради достижения этой промежуточной цели Тед с Биллом объединились, а Глен если и знал, что под него копают, то не обращал внимания.
Из всех собравшихся, похоже, лишь он воздал должное блюдам.
— Выпивал я тут как-то с Карлом Бернстайном, — сообщил он Кремеру. — Вы себе представить не можете, что он наговорил о Тедди Кеннеди и его милой женушке Джоан.
— Например? — сварливо буркнул Герати.
— Не твоего ума дело, проныра. Мы с Карлом — давние приятели. И учти, как только он закончит с Кеннеди, на очереди будешь ты. Я возьму у него материальчик о Тедди.
— Как же! — вмешался Геблер. — Бернстайн не занимается благотворительностью. Если у него с Кеннеди получится, «Вашингтон пост» загребет все себе. Или ты всерьез думаешь, что он отдаст горячий материал тебе, раз ты его старый приятель? — Сделав паузу, Тед добавил: — Пусть даже и такой старый.
— Не будь мерзавцем, дорогой. Тебе это не идет.
И, отшив Геблера, словно провинившегося школьника, Бернард Глен продолжал кокетничать с Кремером, будто престарелая куртизанка с новым поклонником.
Кейт восхищалась его полнейшей непробиваемостью. Он был толстокожим, как носорог. В «Донахью» ходила шуточка: дескать, Бернарда Глена можно не бить в спину — он настолько пренебрегает конкурентами, что, ударь его даже по лицу, он не сочтет нужным это заметить.
Интересно, удастся ли ей самой когда-нибудь развить в себе подобную стойкость? Не обладая большим талантом, Глен ухитрялся долгое время оставаться на плаву. «Несмотря на все усилия Билла и Теда, — подумала Кейт, усмехнувшись про себя, — он благополучно дотянет до пенсии. Если оценивать их шансы в деньгах, я каждый день ставила бы на Глена».
Она украдкой взглянула на Кремера. Патриарх в отлично сшитом костюме допрашивал Рут о ее планах относительно показа мод в Париже. Кейт знала, что потом придет ее черед, и со страхом ждала. Перед обедом Рут посоветовала ей держать язык за зубами и не распространяться о своей работе, если не уверена, что уже ничто не сможет помешать. «Если ты не застолбила свою вещичку на сто процентов, — говорила Рут, — кто-нибудь обязательно украдет твою идею или же все тебе испортит, чтобы, как говорится, ни себе ни людям».
Ни один из ее материалов не застрахован от посягательств. Кейт вздохнула. Неужели и вправду она должна опасаться всех этих людей, хотя они работают в одной газете?
— Я подумываю о том, чтобы взять с собой в Париж Фару Фоусет, — услышала она голос Рут.
Кейт тут же заинтересовалась.
— Лучшие французские кутюрье всегда демонстрируют свои коллекции на сногсшибательных моделях. Эдаких, знаете, высоченных тощих девицах. И одежда на них действительно смотрится потрясающе. А у нас даже понятия не имеют, как это делается. Я собираюсь попробовать поработать в том же стиле — возьму с собой американскую девочку и сниму ее в паре-тройке нарядов.
Кейт взглянула на Рут почти с уважением. Неплохая идея. Но ведь она сама только что предостерегала Кейт.
Кремер принялся обсуждать идею со своим заместителем, и Кейт с трудом подавила улыбку. Ясно, что они говорят об этом не в первый раз и уже заранее все продумали. Вплоть до кандидатуры фотографа. Просто сегодня идею впервые обнародовали.
«Так вот, что имела в виду Рут, когда говорила о стопроцентной уверенности, Надо учесть на будущее».
Вдруг она услышала, как Тед произнес ее имя, и резко обернулась.
— Думаю, было бы неплохо отправить в Париж Кейт, — сказал он. — Она взяла бы несколько интервью у лучших модельеров. Так, как умеет только она: раскалывая скорлупу, добираться до ядра.
Кейт заволновалась. Она никогда еще не уезжала дальше Лос-Анджелеса. А Тед предложил послать ее в Европу, во Францию. Это шанс, которого она ждала.
Тут Кейт заметила, как Билл Герати принялся что-то писать, скрипя авторучкой. И вдруг почувствовала тревогу. Ведь речь идет о моде. При чем тут Герати?
— А не будет ли мисс Кеннеди одиноко в Париже? — спросил наконец он, и все в зале притихли. — Без своего защитника.
— Что вы имеете в виду? — рассердилась Кейт.
Спохватившись, она прикусила язык. Но поздно — Герати приготовил ей ловушку, куда она благополучно и угодила.
— Почему бы не спросить об этом Теда Геблера? — усмехнулся он. — За последние несколько месяцев дружище Тед, насколько мне известно, стал большим специалистом по защите одиноких девушек. Что до меня…
Но договорить ему не дали.
Хрустальный графин, стоявший на столе, вдруг перевернулся и рухнул на пол. Эду Кремеру на колени выпал обильный град из кубиков льда, по крайней мере, шестерых гостей окатило с ног до головы водой, не считая осколков стекла, брызнувших во все стороны.
И в эпицентре стихийного бедствия оказалась Рут, красная от растерянности и смущения.
— Боже мой! Всегда так! Не знаю, куда девать свои проклятые локти! Что же делать? Может, позвать метрдотеля?
Но персонал ресторана уже ненавязчиво ликвидировал последствия происшествия. Тем, кто пострадал сильнее, дали полотенца. Осколки быстро убрали. Метрдотель предложил гостям перейти за другой стол. Но Кремер от десерта отказался.
Он решил, что на сегодня с него хватит. Размашисто подписал чек и возвестил о конце обеда.
Когда он удалился, возникла небольшая пауза. Кейт бросила взгляд на Рут. Та подмигнула и улыбнулась. Кейт поняла, что Рут Блюм спасла ее репутацию, а возможно, и карьеру в «Ньюс».