Любовь на Рейне
Шрифт:
— И вы считаете, что можете навсегда осесть в Германии… в Кенигсграте… в «Вайнберг Раусе»?
— Но я ведь и так уже осела здесь, — заметила она.
— Ну, я бы этого не сказал, во всяком случае, пока вы не вышли замуж. И потом, вы же англичанка. Разве вы мысленно не представляете себе такие обстоятельства, когда вам захотелось бы вернуться назад?
Она покачала головой.
— Не думаю. Англия — моя родина, и иногда я действительно с некоторой грустью вспоминаю про все то, что меня там окружало. Но вы же знаете, что сюда я приехала после долгого
— Если они вам это позволят, — спокойно произнес Пол.
— Позволят? Мне? — резко переспросила Вирджиния. — Кто позволит?
— Ну, все эти твердолобые консерваторы, для которых ваше появление явилось самым настоящим шоком. Взять хотя бы вашего управляющего, этого Эша.
— Свое дело он знает от «а» до «я», тогда как я в этих вопросах остаюсь «зеленым» новичком, который пока лишь учится.
Позже, когда они сидели за чашкой кофе, поданного на крытой танцевальной веранде, располагавшейся позади главного зала, Вирджиния решила, что настало время коснуться темы, связанной с Лизель и Крисом.
— Надеюсь, вам известно, что родители Лизель косо посматривают на их продолжающиеся контакты? — спросила она.
— Да, судя по словам самого Криса, его там откровенно недолюбливают, хотя мне и не вполне понятно, что конкретно эти люди имеют против него.
— Если разобраться — ничего особенного, — сказала Вирджиния. — Просто они считают, что в одно прекрасное утро Лизель может проснуться и обнаружить, что осталась одна. Впрочем, я уверена, что на самом деле они лишь опасаются, не нарушит ли этот роман привычного ритма той работы, которую доселе с такой беззаветностью выполняла для них Лизель. Мне лично это кажется несправедливым. Девушка имеет полное право на свою первую любовь, на какие-то мечты и на то, чтобы, предавшись им, отложить чуточку в сторону все остальные дела. И поэтому, когда Меи принялись выговаривать мне за то, что я якобы поощряю этот роман, я прямо и без обиняков заявила им об этом.
— То есть вы взяли на себя функцию защиты прав Лизель?
— Они сами возложили на меня эту функцию, и это не могло оставаться без ответа!
Пол кивнул — медленно и задумчиво.
— Возможно, так оно и есть. Хотя я не вполне уверен в том, что, поссорившись с этими людьми, вы оказали Лизель или Крису большую услугу.
— Именно это они мне и сказали, — неохотно признала Вирджиния. — И Ингрэм тоже…
— Ингрэм Эш? — резко переспросил Пол. — Вы и его записали в число своих союзников?
— Пыталась, хотя он и не проявил особого энтузиазма. Но зато я рассчитывала на вашу поддержку.
Пол улыбнулся.
— Возможно, у них все и так образуется, и на почве родительской оппозиции пышным цветом расцветет юная любовь.
Когда они вышли из ресторана и вернулись к машине, Пол показал ей светящийся циферблат своих часов.
— Последний
— Это в Карлинсбаде, в десяти километрах отсюда, да? — спросила Вирджиния.
— Да, к чему надо прибавить еще десять километров возвращения по противоположному берегу, — кивнул он. — Впрочем, какое это имеет значение? Ведь это же наше с вами время, не так ли?
На небе появилась запоздалая луна, и в какой-то момент, заметив ее, проплывающую сквозь толщу облаков, Вирджиния не удержалась от восторженного восклицания.
Пол притормозил машину, съехал с дороги и остановился под сенью вездесущих подстриженных лип, от которых исходил резкий сладковатый запах. Он, в ленивом жесте подняв руку, сорвал с ближайшей ветки молоденький зеленый листок. Аккуратно разглаживая его на своем колене, Пол заметал:
— Вы не слышали — есть такое местное поверье, предписывающее любой ценой не допускать, чтобы на тебя упал такой листик?
У Вирджинии внезапно перехватило в груди… от воспоминания.
— Вы имеете в виду, что если он упадет на вас и прикрепится к какому-нибудь месту, то вы станете… уязвимым, да?
— Именно так — уязвимым перед любым видом оружия, которое изберет против вас ваш враг, — добавил Пол.
— Да, я слышала. Своими корнями это поверье уходит в легенду о Зигфриде.
— Получается, что оно пережило несколько веков, — сказал Пол, смахивая листок с колена. Спустя некоторое время он спросил:
— Скажите, почему вам так страстно хочется, чтобы Лизель не упустила радости своей первой любви?
Вирджиния продолжала смотреть в сторону реки.
— Ну, мне просто кажется, что никто не должен быть лишен этой радости, тем более когда ее предлагают. Вы не согласны?
— Знаете, если судить по тому, что вы рассказали мне о себе, можно предположить, что и вы когда-то были в таком же положении по отношению к своим родителям, в котором сейчас оказалась Лизель.
— Не совсем так. Мои родители были почти стариками, да и характером поспокойнее, чем любой из этих Меев. Кроме того, и я сама была постарше Лизель, когда на меня легла обязанность ухаживать за ними. И передо мной не маячила перспектива конфликта, который теперь угрожает Лизель, если у них и впрямь получится что-то серьезное.
Пол слегка повернулся на своем сиденье и недоверчиво улыбнулся; при этом взгляд его был красноречивее любых слов.
— Да полно вам! За все эти годы у вас не было ни одного любовного увлечения?
— Такого, которое потребовало бы от меня принятия трудного решения, — ни одного.
— А Эрнст Раус? Как же с ним?
Она покачала головой.
— Я не была влюблена в Эрнста. И не собиралась выходить за него замуж. Именно это и заставило меня усомниться в целесообразности принятия его наследства. Кстати, я и в самом деле наверняка отказалась бы от него, если бы Ингрэм Эш не убедил меня в том, что на мне лежит моральное обязательство перед Эрнстом принять имение.