Любовь не кончается: Джулитта
Шрифт:
Жизель робко подняла на него покрасневшие от слез и усталости глаза.
— Я постараюсь, — неуверенно пообещала она.
— Мы вместе постараемся. — Он нежно поцеловал ее сначала в соленую от слез щеку, затем в губы.
Жизель, казалось, обдумывала заключенное соглашение Потом она сказала:
— Я пообещала маме, что сделаю кое-что, о чем она меня попросила..
— Что именно?
— На освящении монастыря одна женщина рассказывала нам о своих паломничествах к святым мощам. Мама хочет, чтобы я отправилась в Компостелу и помолилась за ее душу. Я привезу оттуда какую-нибудь реликвию
Бенедикт сосредоточенно размышлял над услышанным. Зная, с каким отвращением Жизель относилась к любым путешествиям, он с трудом представлял ее в роли паломницы, да еще отправляющейся в далекую Испанию. Она была создана для спокойной, степенной жизни в замке и только здесь, среди знакомых вещей вроде шитья, пряжи, хозяйских дел и молитв, чувствовала себя как рыба в воде. Любые перемены в этом мирке выбивали Жизель из колеи… Даже поездки в Руан, не говоря уже об Улвертоне, становились для нее пыткой. Теперь Бенедикт понял причину ее слез. Жизель не смела пойти против воли матери, поэтому ничто, даже страх, не могло помешать ей отправиться в Компостелу. Впрочем, он и не собирался отговаривать ее от поездки. Похоже, Арлетт впервые велела дочери что-то дельное.
Приняв решение, Бенедикт пробежался пальцами по плечам жены. Жизель подняла глаза и испуганно взглянула на него в ожидании реакции… Он улыбнулся.
— Я сам отвезу тебя к могиле святого Иакова. И если по дороге встречу хороших лошадей, то куплю их. Испанские скакуны считаются лучшими на всем белом свете. — Его глаза оживленно засверкали.
Похоже, судьба сама предоставляла ему шанс осуществить заветную мечту. Все складывалось как нельзя лучше: Жизель получит пару старых костей и вдоволь помолится, а он сможет подыскать подходящих лошадей для разведения породы. Кроме того, за эти несколько месяцев Руфус если и не забудет о проступке дерзкого торговца, то уж наверняка обратит свой ищущий жертву взгляд на что-нибудь другое, и тогда Бенедикт сможет тихо-мирно вернуться в Улвертон.
Жизель тщательно вытерла слезы и спрятала платок в рукав.
— Ты действительно намерен сопровождать меня к могиле святого Иакова?
В ее голосе прозвучали растерянность и недоверие. Сейчас она нуждалась в той защите и поддержке, которую всегда получала от матери, и не знала, сможет ли муж дать то же.
— Можешь не сомневаться. Я серьезен как никогда, — ответил Бенедикт.
На Пасху, накануне отъезда, Бенедикт отправился с визитом в Фоввиль. Копыта лошади увязали в грязи, холодный пронизывающий ветер доставал до костей. Расплывчатое апрельское солнце сияло ярко, но еще не грело. На ветвях деревьев только-только проглядывали крохотные зеленые листочки.
Из-за частокола виднелись крепкие, надежные стены Фоввиля. Ставни окон, выходящих на покрытый весенней грязью двор, были распахнуты настежь. На грядках небольшого огорода зеленели шалфей и лаванда, рядом торчали бледно-желтые стебельки руты и тоненькие побеги укропа. Среди них, важно кудахтая, расхаживали две курицы.
— А ну, пошла вон, паршивая дворняга — взмахнув метлой, пронзительно крикнула стоявшая в дверях кухни служанка. Из-под ее ног выскочила и метнулась прочь рыжая собака с окровавленным куском мяса в зубах. Торжествующе сверкая глазами, она прошмыгнула мимо опешившего гостя, распугала бросившихся в разные стороны кур и скрылась за воротами.
— Клянусь, госпожа, если Эрну Хантсман не уберет с глаз моих эту бестию, метлы отведает он сам!
— Все в порядке, Эда, успокойся. Я поговорю с ним сама, — донесся из дома звонкий голос Джулитты.
Услышав его, Бенедикт вздрогнул. Он уже сомневался, правильно ли поступил, приехав сюда.
— Эта собака уже не в первый раз ворует у меня мясо. — Эда огляделась вокруг, ища взглядом окаянную дворнягу, и наконец заметила Бенедикта. Чуть не подпрыгнув от удивления, служанка густо покраснела и сухо кивнула в знак приветствия. Потом она оглянулась и позвала хозяйку.
К тому времени, когда Джулитта вышла во двор, Бенедикт успел спешиться Она была одета в коричневую шерстяную тунику, из-под которой виднелась рубашка кремового цвета. На простеньком кожаном ремне висела связка ключей, маленькие ножницы и столовый нож в ножнах Заплетенные в косу волосы прикрывал платок, на шее блестел бронзовый крестик. Глаза Джулитты сверкали, как синие сапфиры Увидев Бенедикта, она слегка покраснела.
— Войдешь в дом?
Бенедикт улыбнулся и покачал головой.
— Благодарю за великодушное приглашение, но принять его не могу. Боюсь, мне вообще не следовало приезжать сюда.
Скрестив руки на груди, Джулитта прижалась спиной к дверному косяку.
— В таком случае, зачем же ты приехал?
— Я взял у тебя многое, но кое-что могу вернуть. Правда, я не уверен, что Моджер одобрит мой поступок, но надеюсь, он проявит снисхождение. Я слышал, что в последнее время ваши отношения значительно улучшились.
— Мне говорили то же самое о вас с Жизелью. Как я понимаю, вы вдвоем отправляетесь в дальнее паломничество?
Он кивнул.
— Да, в конце месяца. Я приехал попрощаться.
— Еще одно прощание? — Джулитта насмешливо выгнула бровь.
Бенедикт инстинктивно поежился под ее пристальным взглядом. Затем, смущенно прокашлявшись, шагнул в сторону и указал на молодую кобылу, привязанную к седлу.
— Я привез твою лошадь. Ее хотел, но не смог заполучить король английский Руфус. Это одна из причин, по которым я вынужден отправиться в дорогу. Оставлять кобылу в Улвертоне было небезопасно.
Джулитта посмотрела на лошадь и снова перевела взгляд на Бенедикта.
— Фрея? Это Фрея?
— Что скажешь?
Вместо ответа молодая женщина подбежала к лошади и, не сводя с нее восхищенных глаз, воскликнула:
— О, как она прекрасна! — Она обошла вокруг Фреи, ласково поглаживая ее упругое тело. — Я же говорила Моджеру, что из нее выйдет толк. Она приучена к седлу?
Бенедикт просиял.
— Разумеется.
— Пожалуйста, помоги мне сесть в седло. Бенедикт не верил своим глазам. Он воочию видел ту непосредственную, своенравную девушку, чей образ трепетно хранил в памяти. Бенедикт поддержал Джулитту и помог ей взобраться на спину кобылы. Она закинула ногу так резко, что ее юбка затрещала по швам. Недолго думая, Джулитта прищелкнула языком и торопливым жестом подняла подол почти до колена, обнажив натянутый на ногу зеленый чулок.