Любовь нельзя купить
Шрифт:
«Неправда! — подумала Дафна, хватаясь за перила — Это так несправедливо! Я все сделала, чтобы защитить детей. Каждый день говорила, что они тут ни при чем. А они сами брали вину на себя. Дети всегда так ведут себя, воображая, будто они центр вселенной. Теперь, став матерью, Фиона и сама должна это понимать».
Но хотя Фиона и была матерью четверых детей, она оставалась ребенком для своих родителей и по-прежнему воображала себя центром мироздания. Она все еще верила, что все, что происходило когда-то, затевалось ею или ее братьями (и,
Дафна была старше и мудрее Фионы и вынуждена была признать, что представление ее дочери о детстве и истории семьи не меняется со временем. И ей это не нравилось.
Она громко откашлялась, предупреждая о своем появлении, и вслед за тем вошла на кухню.
— Привет, мама, — радостно произнесла Фиона.
Дафна сверкнула глазами в ее сторону, после чего медленно подошла к столу, чтобы взять чайник.
— Я сделаю тебе чаю, — предложила Фиона, забрав его из рук матери. — Иди, садись.
Дафна выхватила у нее чайник:
— Я вполне могу вскипятить воду сама, большое тебе спасибо.
Грэм предостерегающе взглянул на Фиону, и та неохотно отступила.
— Мы как раз разговаривали о сегодняшнем вечере, — сказала Фиона.
— А что будет сегодня вечером? — спросила Дафна, наливая чай и сосредоточившись на том, чтобы ничего не уронить. Ей становилось все труднее удерживать что-либо в руках. «Черт, — думала она, — я разваливаюсь на части. Жаль, не могу свалить вину на Фиону, потому что она, кажется, и так готова принять на свой счет все, что я делаю».
— У нас вечеринка с друзьями, ты их знаешь — Тесс с Максом и Милли с Тимом.
— Хорошо. Желаю приятно провести время. Я присмотрю за детьми, так что вы сможете сэкономить на сиделке, — заговорила она слащавым голосом, насторожившим Фиону.
— Вообще-то мы с Грэмом думали, что было бы замечательно, если бы и ты пошла с нами. Ты никуда не ходила с тех пор, как переехала сюда. Тебе бы пошло на пользу, если бы ты встряхнулась немного.
— Лучше я останусь.
Фиона посмотрела на Грэма, ища у него поддержки, но он на сей раз предпочел держаться подальше.
— Дело в том, что мы уже давно наняли сиделку и не можем так сразу ей отказать. Нам все равно придется платить. Мы хотим сказать, то есть я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы ты пошла с нами.
— Хорошо, — коротко ответила Дафна.
— Что-что?
— Я сказала «хорошо». Я пойду, если ты настаиваешь на том, что я не способна сама присмотреть за своими внуками. А могла бы.
Она не стала говорить, что ей хочется остаться потому, что дома она лучше себя чувствует, ибо это усилит подозрения Фионы в том, что ее мать действительно серьезно больна. Плохо, когда узнаешь, что твоя мать права насчет чего-то, но еще хуже удостовериться, что права твоя дочь.
И Дафна согласилась пойти с ними.
— А тебе даже
Грэм оторвался от газеты:
— Я на твоей стороне, ты это знаешь, но раз уж ты ведешь себя неправильно, то скажу тебе следующее. Ты упоминала, что проблема твоей матери состоит в том, что твой отец никогда не говорил ей, что она ведет себя неразумно, так что это вошло у нее в привычку. Из-за этого он ее и оставил, а меняться ей было уже слишком поздно.
«Ну вот еще, — подумала Фиона. — Хочет, чтобы я вела себя разумно. Это железное доказательство того, что семейные отношения дали трещину. Разговаривает со мной, как пожилой мужчина с пожилой женщиной. Скоро будет называть меня «дорогая» и подавать халат, когда мне станет зябко».
Она очень гордилась тем, что обнаружила проблему в своем браке, прежде чем та разрослась. Теперь пришло время действовать. «У меня все будет не так, как у Милли и Тима, — решила она. — Мне нужно провести отпуск в Европе, чтобы освободиться от всего того, что меня сдерживает.
Спонтанность — вот чего мне недостает. И элемента неожиданности. В нашем браке должно быть больше сюрпризов. Мне нужно показать ему, что он не все обо мне знает, что я еще в силах удивлять его».
И Фиона начала думать, как, где и когда она сможет поразить своего мужа.
Подобного Тесс никак не ожидала. Она бы меньше изумилась, увидев своего мужа, склонившегося над гладильной доской.
— Четыре с половиной тысячи, — сказала Тесс, по-разному повторяя эту сумму, как бы проверяя, не звучит ли она менее устрашающе, если менять голос. — Как мы могли задолжать кому-то четыре с половиной тысячи помимо всех других долгов, с которыми едва ли сможем расплатиться?
— Это не моя вина, — ответил Макс, проклиная себя за то, что ему в очередной раз пришлось прибегнуть к этой присказке, ставшей уже такой знакомой. — Мне дали цены на то, что было в магазине, но поскольку вещи были проданы на аукционе, нет никакой гарантии, что все полностью окупится.
— И что же нам делать? — произнесла она.
Макс решил, что Тесс обращается к нему, и его воодушевило, что она по-прежнему рассчитывает, что он выпутается из трудностей, которые сам же и создал.
— Работа в такси идет хорошо. Я легко могу заработать сотню фунтов в день, насчет налогов нам какое-то время не надо беспокоиться, потому что это все наличные. Еще есть твоя йога…
— Макс, все это вместе не поможет нам расплатиться с долгами и не позволит жить здесь хорошо. Кроме того, нам нужно достать эти деньги быстро. На свое преподавание я не возлагаю больших надежд. Я купила учебник, видеокассету, потом потратила двадцать три фунта в аптеке «Бута» на массажную щетку, мочалку и средства от боли. Все это мне необходимо.