Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
Повернувшись, Шункаха взял руку Брианы в свою.
— Идем, посмотрим, — сказал он.
Взявшись за руки, они стали спускаться вниз. Только они — двое во всем мире. Как бы сквозь пелену Бриана видела цветы и деревья, ручей, бравший начало из кристально чистого пруда, высокие стены каньона и начинающее темнеть небо. В действительности единственным, кто занимал все ее мысли, был шедший рядом. Он находился очень близко, и ее такая маленькая рука доверчиво покоилась в его ладони. Пальцы трепетали от прикосновений Шункаха, и тепло руки, казалось, проникало прямо в сердце.
Она слышала, как Шункаха рассказывал о различных диких лекарственных травах и растениях, что росли в каньоне, но не понимала смысла слов. Она слышала только звук его голоса, низкого и густого, такого же приятного для ушей, как его профиль — для глаз.
Он преподнес ей изящный розовый цветок. Бриана попыталась вдохнуть его аромат, но вместо этого ее ноздри наполнились запахом мужчины. Это Сильно смутило ее. И в то же время принесло удовлетворение. Едва ли Бриана помнила, как они возвратились к тому месту, где оставили лошадей. Очень скоро их лагерь был устроен. Шункаха Люта притащил большую охапку дров для костра, выкопал неглубокую ямку и разложил огонь, в то время как Бриана разбиралась в их запасах и начала готовить обед. Вскоре аромат кофе уже разносился по округе вместе с дразнящим запахом жареного бекона и картофеля.
Ели они молча, запивая еду черным кофе из одной чашки. Волна удовольствия проносилась по руке Брианы, когда Шункаха слегка касался ее, и знакомое чувство легкости во всем теле от его близости уже наполняло девушку.
Она постоянно чувствовала взгляд Шункаха на своем лице, пока мыла ту нехитрую посуду, что у них была.
— Холодно, — сказала она, вдруг отяготившись молчанием.
Индеец кивнул и подбросил в костер дров. Его кожа накалилась, как начищенная медь, в сильном жаре пляшущего пламени. Внутри Брианы что-то дрогнуло, когда Шункаха поднял кисть, прикрывая глаза, и от этого движения на руках и груди заиграли мускулы. Каким он был великолепным, высоким и сильным. И настоящим мужчиной.
В ту ночь, лежа рядом с ним, Бриана в полной мере ощутила его мужественность и осознала свою собственную женственность. Бриана никогда раньше не проявляла чрезмерного любопытства к разнице между мужчиной и женщиной. Она была рождена и воспитана богобоязненными христианами-родителями, которые не обсуждали с ней таких вещей. Позже, на ферме своего дяди, Бриана увидела самцов и самок домашнего скота и узнала, что от их спаривания появляется молодняк. А ее тетя сказала, что у людей происходит все точно так же.
До сих пор Бриана по-настоящему не задумывалась о замужестве и детях. Она никогда не встречала парня, который бы ей нравился, и тем более такого, с которым бы она думала заниматься этим. Но сейчас… Бриана попыталась выбросить такие мысли из головы. Шункаха Люта был другом и считал ее ребенком, не больше. Но все же… Она не думала, что будет противно, если Шункаха обнимет и поцелует ее. Она постаралась не думать об этом больше.
Утром Шункаха Люта обрадовал Бриану, сказав, что они проведут в каньоне несколько дней. Он объяснил, что видел следы оленей у ручья, и надо остаться здесь на некоторое время, чтобы отдохнуть и поохотиться. Из оленьей шкуры они сошьют теплую куртку и смогут навялить мяса для дальнейшего путешествия.
На сердце у Брианы было легко и светло, когда она готовила завтрак. Она свободна от сварливого языка своей тетушки, свободна от власти своего дядюшки. Ей больше не придется страдать от унижений и равнодушия. И он был здесь, ее прекрасный индеец, с волосами цвета вороньего крыла. Он защитит ее и обеспечит всем необходимым, а она будет заботиться о нем.
Бриана смотрела, как Шункаха точит нож о плоский камень, зачарованная игрой мускулов на его широкой спине. Ужасные вспухшие красные рубцы почти исчезли, превратившись в множество шрамов. Он никогда не жаловался ни на страдания от зверских побоев, ни на рану в плече. Болит ли она еще? Кожа вокруг раны приобрела зеленовато-пурпурные цвета; а струп был толстым и уродливым.
Шункаха Люта провел большим пальцем по лезвию. Превосходно отточенный металл был достаточно острым, чтобы рассечь и мясо, и жилы, и прочным, чтобы нарезать много маленьких веток и сделать какое-нибудь укрытие.
Шункаха потратил весь день на строительство грубого трехстенного убежища из длинных, тонких ветвей молодых деревьев, которые росли у входа в каньон. Бриана же соорудила крышу из листьев. Они часто улыбались друг другу во время работы, удовлетворенные результатом своего труда, не обменявшись ни одним словом, ни единым хмурым взглядом.
Уже наступили сумерки, когда Бриана отправилась к небольшому пруду искупаться. Шункаха ушел поохотиться, и ей было интересно, повезет ли ему найти оленя. От одной мысли о свежем мясе текли слюнки.
Высвободившись из своего уродливого коричневого платья, Бриана вошла в воду. Поежившись, она расплела косу и встряхнула волосы, позволяя тяжелой золотой массе рассыпаться по плечам. Бриана оглянулась вокруг, убедилась, что совершенно одна, затем сняла сорочку и трусики и, чувствуя себя очень грешной, поплыла по пруду.
Она дрожала, выйдя на берег. Обтерев себя коричневым платьем, Бриана встала на колени у воды, чтобы выстирать его и белье. Она жалела, что не имела ничего другого, кроме бесформенного голубого платья, в которое и предстояло переодеться.
Именно в этой позе, на коленях у воды, и застал ее Шункаха Люта.
Он почувствовал, как сердце заколотилось в груди, увидев Бриану, склонившуюся у тихого зелено-голубого пруда. У него перехватило дыхание, когда он медленно и зачарованно оглядел ее. Заходящее солнце отбрасывало красно-золотые тени на ее кремового цвета кожу; каскад волос струился вдоль стройной спины до узкой талии; распущенные и сверкающие, они порой казались яркими вспышками пламени. Ее плавно округлые ягодицы были донельзя женственными и соблазнительными.
Глубокий вздох вырвался из груди Шункаха, предупреждая Бриану, что она уже не одна. Испугавшись, она быстро вскочила на ноги и повернулась. Щеки вспыхнули и стали алыми, когда Бриана увидела, что индеец пристально разглядывает ее. В глубине его темных глаз, скользящих по всему ее телу, появился разгорающийся огонек.
Шункаха Люта издал глухой крик восхищения, смешанного с отчаянием. Она была не ребенком! Она была женщиной, полностью сформировавшейся и достаточно взрослой, чтобы удовлетворить мужчину. Как он мог думать иначе? Ее груди — высокие и полные, талия — неправдоподобно тонкая, бедра — плавно округлые, кожа — нежная… Она была совершенством.