Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
— Я отвезу тебя назад к дяде, если ты хочешь, — спокойно сказал он.
— Нет! Что угодно, только не это. Как она может вернуться к жизни в страданиях и несчастье, когда сейчас наслаждается его добротой?
— Ты уверена, Ишна Ви? Вскоре мы доберемся до вигвамов моего народа, и тогда не будет пути назад.
Бриана почувствовала, как заныло сердце. Не старается ли он отговорить ее? Может быть, Шункаха уже не хочет, чтобы она оставалась рядом?
Она склонила голову, чтобы Шункаха не увидел ее лицо и слезы, навернувшиеся на глаза.
— Ты больше не хочешь меня?
— Ишна Ви! — он спрыгнул с лошади и притянул её к себе.
— Я только хочу твоего счастья, малышка. Ты моя женщина, но я не буду держать тебя здесь против твоего желания и не пускать к твоему народу, если ты хочешь вернуться.
— Я хочу быть только с тобой.
Очень нежно Шункаха дотронулся сильными коричневыми пальцами до подбородка Брианы и поднял ее лицо. Мягко прижавшись к ее губам своими он прошептал:
— Ты моя жена, Ишна Ви. Отныне и навеки, я ни за что не расстанусь с тобой по собственной воле.
— Ты мой муж, — ответила Бриана, сердце ее переполнялось чувствами. — Отныне и навеки, я никогда не уйду от тебя по собственной воле.
Долгое время они стояли так, глядя друг другу в глаза, и с той ночи Бриана поняла, что она и Шункаха действительно навсегда стали мужем и женой.
— Глава 10 —
Они скакали на юго-запад в течение пяти дней, пересекая угол Плохой Земли — Мака Зича, как назвал ее Шункаха. Бриана с трепетом разглядывала фантастические скальные нагромождения и холмы, лишенные всякой жизни, и с облегчением вздохнула, когда эта земля осталась позади.
Несколькими днями позже они достигли Черных Холмов. Это была местность, разрезанная глубокими узкими ущельями, с высокими хребтами, валунами и скалами причудливой формы.
Бриана заметила, что Черные Холмы вовсе не были черными, а темно-зелеными, какими и должны быть густые леса, в которых растут желтая сосна, белая ель, красный кедр, белый вяз, осина, тополь, береза, трехгранный тополь и дуб. Покидая обширные равнины Северной Дакоты, Бриана испытывала благоговейный страх перед почти девственными лесами.
Они приближались к заросшей деревьями местности у подножия холмов Па Сапа, когда увидели всадников — двадцать молодых воинов, вооруженных и раскрашенных. Индейцы галопом помчались к Шункаха Люта и Бриане, издавая раскатистый воинственный клич, быстро окружили незваных гостей.
Воины пристально посмотрели на Шункаха Люта и узнали в нем одного из своих соплеменников, потом оглядели Бриану.
— Хоу, колопи, — сказал Шункаха, поднимая правую руку в традиционном мирном приветствии. — Здравствуйте, друзья.
— Хохахе, кола, — ответил один из воинов. — Добро пожаловать, друг. Ты на земле Лакота.
Шункаха кивнул.
— Я пришел найти убежище среди моих братьев.
Воин кивнул в ответ.
— Сейчас для нашего народа наступили плохие времена. Мы приветствуем еще одного воина. Даже сейчас Татонка Ийотаке и Ташунке-Витке готовятся к войне. — Индеец взглянул на Бриану, размышляя. — Эта белая женщина твоя пленница?
Шункаха Люта покачал головой.
— Она моя жена.
Воин снова кивнул, на его лице отразилось явное неодобрение.
— Хоппо, — сказал он, разворачивая лошадь. — Поехали.
Бриана с беспокойством въехала в деревню индейцев, расположенную на расчищенной площадке в середине участка, поросшего трехгранными тополями. Тут было много вигвамов, слишком много, чтобы пересчитать, и много индейцев. В горле пересохло, когда они оказались в центре внимания всех ее жителей. Мужчины, женщины и дети собрались вокруг них, их черные глаза горели презрением или злобой, когда они смотрели на золотистые волосы и светлую кожу Брианы.
— Ишна васику, — бормотали они, — белая женщина.
Толпа расступилась, когда воин хрупкого телосложения направился к ним.
Это был Ташунке-Витке, Неистовая Лошадь. И хотя Шункаха Люта никогда не встречал великого воина раньше, он сразу же узнал его, потому что Неистовая Лошадь был человеком особенным. У него был светлый цвет лица и рыжеватые волосы. В детстве его называли Кудрявым — странное имя для мальчика, живущего в мире прямоволосых людей. Его часто по ошибке принимали за пленного, когда он с семьей посещал фактории. Таинственный мир Лакота считал, что его своеобразная внешность предсказывала выдающееся будущее. Повязка из волчьей шкуры, отделанные бахромой узкие штаны, мокасины и красное одеяло, накинутое на плечи, составляли наряд Неистовой Лошади.
Шункаха Люта держался прямо и гордо, на лице не было никаких эмоций, глаза ничего не выражали, когда великий воин, считавшийся сердцем и душой народа Лакота, предстал перед ним.
— Зачем ты пришел сюда? — спросил Неистовая Лошадь. Голос звучал ровно, но с едва заметной властной ноткой.
— Я пришел искать убежище у Оглала.
— Ты один из нас?
— Да. Моего отца звали Ванбли Люта.
Неистовая Лошадь кивнул. Имя Красного Орла было хорошо известно среди народа Оглала.
— Добро пожаловать, брат, — сказал он. — Я — Ташунке-Витке.
Шункаха кивнул в ответ.
— Я — Шункаха Люта. А это моя жена, Ишна Ви.
Неистовая Лошадь улыбнулся Бриане, его темные глаза задержались на золотистых волосах и светлой коже.
— Действительно, ее хорошо назвали.
Шункаха кивнул. Перекинув одну ногу через седло, он соскользнул на землю и помог Бриане спуститься с чалого.
— Вам повезло, — сказал Ташунке-Витке. — Черная Лебедь развелась сегодня с мужем и еще не распорядилась своим вигвамом. Может быть, он вам пригодится.