Любовь плохой женщины
Шрифт:
— На твоем месте, — дала Джуин добрый искренний совет, — я бы послала Сару Брук и Джасинту Эйнсли к чертовой матери. Так, еще вопросы есть?
— Нет.
— Отлично. Потому что… — Джуин обмотала вокруг себя полотенце, закрепив его узлом на груди, — я иду в ванную.
И она уже почти дошла до ванной, когда услышала:
— Только вот…
— Что, Люси?
— Скажи, а ты не из тех?
Доминик Гарви еще не отдышался после своего заплыва и пробежки вверх по тропе. Войдя в ворота, он бросился на землю, и теперь лежал головой в стеблях дикой капусты, среди раковин заброшенного сада камней, блаженствуя в лучах солнца. Сквозь неплотно закрытые глаза он наблюдал за дюжиной крохотных тонкокрылых бабочек. Доминик остро ощущал свое тело, сильное и загорелое. В этот момент он испытывал к себе сильнейшую любовь. И почти до самых ушей растянула его губы похотливая улыбка, когда он вспомнил, как в окне прямо над ним на несколько мучительных секунд ему явилась совершенно голая Джуин Шарп. Та самая Джуин с хрупким, мальчишеским, просто созданным для трахача телом, которая могла сделать для него эту поездку настоящим праздником — если бы поступила так, как хочет он.
— Вегетарианство? Каприз и чепуха. Маленькая мадам просто стремится произвести впечатление.
Вот так выразилась Элеанор Гарви, стоя над плитой и тыкая вилкой в корчащийся бекон. Она приехала в субботу, собственными силами — на своем кабриолете «мерседес». Сегодня на ней были грубые белые шорты и майка из аэртекса. Волосы Элеанор красила и обычно носила убранными под широкую эластичную ленту, такую тугую, что видно было, как тянется кожа на висках и возле уголков глаз. Ей все говорили, что она не выглядит на семьдесят лет, и в ее манере держаться видна была некая похвальба этим. И все же точнее было бы сказать, что именно семьдесят лет украшают ее. Всю жизнь Элеанор шла к этому пику уверенности в себе, пику веры в неопровержимость своего мнения. Доминик, который поставил себе целью опровергнуть ее мнение хоть раз, считал, что она вполне подошла бы на роль основательницы и активистки «Женской лиги здоровья и красоты» (сектор здоровья).
— Это ее принципиальная позиция, — спокойно сказал Доминик, входя через заднюю дверь, мокрый и блестящий, с прилипшей ко лбу челкой. — А принципы надо уважать.
В качестве ответа Элеанор лишь цыкнула; подобным же образом она отгоняла кошек и собак, если они по глупости своей смели подойти к ней слишком близко.
— Все-таки это так неудобно, — вставила Джеральдин, терзавшая тупым ножом, деревенский хлеб, — отдельно готовить для человека с особыми запросами.
С момента прибытия матери Джеральдин потеряла контроль над кухней, и ей оставалось лишь проявлять свое недовольство раздраженными нотками в голосе. Она утерла лоб внешней стороной вялого запястья.
— Но никто не просит тебя готовить что-либо отдельно, — напомнил ей Доминик. — Она же сказала, что будет есть овощи. Ну и там картошку, рис и все остальное. И тебе не надо ни о чем больше думать. Она достаточно взрослая, чтобы позаботиться о собственном питании. Она выживет.
— И приедет домой тощая, как вешалка. А потом Элли обвинит меня в том, что я уморила голодом ее бестолковую дочь. Нет, как вам это понравится?! — негодовала Джеральдин, предвидя вопиющую несправедливость. — Это несправедливо!
— За две недели она не исхудает. И потом, она ведь сама решает, что есть и что не есть, так ведь?
— Доминик, я уверена, что ты защищаешь ее, только чтобы разозлить меня. А сейчас пойди оденься. Я не разрешу тебе сесть за стол полуголым.
— Тогда брось мне вон ту футболку. Вон она, висит на стуле. Ага, эту.
— По крайней мере, яйцо она съест. Одно свежее яйцо с фермы, — категорично заявила Элеанор и разбила яйцо на сковородку.
— Нет, — возразил Доминик столь же категорично. — Она же ясно сказала — никаких яиц.
— Тогда придется тебе съесть два, — фыркнула Элеанор. — Ведь ты мальчик, и ты растешь.
— Нет, мне только одно яйцо.
— Здравствуйте, — кротко поприветствовала всех Джуин, заглядывая в дверь. — А где Маффи?
Доминик мотнул головой в сторону, указывая на дверь в судомойню.
— Он там сохнет. Он… давайте просто скажем, что пахнет он не как розовый сад. Сейчас, наверное, даже боги морщат носы на небесах.
— Мой славный мальчик! — сказала Джуин с обожанием в голосе и прошла в кухню.
— Да, он ужасно воняет. Почему ты назвала его Маффи?
— Вообще-то он Маффин. — Джуин отодвинула стул и уселась рядом с Домиником, чопорно положив руки на колени. Не то чтобы она сама выбрала для себя это место. Кто бы по собственной инициативе стал приближаться к этому распутному дьяволу? Однако за то короткое время, что Джуин провела здесь, каким-то образом это место стало «ее». Очевидно, это был результат работы загадочного механизма под названием «семья». Джеральдин и Люси помещались напротив, а Элеанор занимала место во главе стола, которое иначе принадлежало бы Джону. — А полное имя «Ослик Маффин» [46] .
46
Популярный персонаж английского кукольного театра, созданный Энн Хогарт и Джоном Баслом в середине XX в.
— Я как раз говорила, — Элеанор повернулась от плиты к Джуин и угрожающе подняла ложку, — что ты не откажешься от яйца.
— Нет, большое спасибо, я поем хлеба с мармеладом.
— Тсссс. А где же моя ленивица внучка?
— Она уже идет.
— Тогда мы начнем без нее. И если ничего не останется, то пусть винит в этом только себя. Хотя ей не повредит поголодать до обеда. Она толстеет на глазах. Боюсь, больше мы не можем успокаивать себя, говоря, что это детская пухлость.
— Она вот-вот спустится, — пообещала Джуин и добавила в защиту Люси: — Не следует заострять внимание на ее весе. От этого у нее могут появиться комплексы. А именно так возникают пищевые расстройства. Давайте я помогу. Может, надо разлить чай? Кто хочет чаю?
Элеанор Гарви раздавала тарелки с жареными яйцами, помидорами и беконом. Вот от помидоров Джуин не отказалась бы. Вместо того чтобы сразу передать тарелку Доминику, она на секунду задержала ее в руках, с легкой завистью принюхалась к ее содержимому и только потом отдала Доминику его порцию. Джуин предположила, что помидоры подавались лишь как часть всего завтрака, с нагрузкой в виде бекона и яиц: ты или соглашался на все, или не получал ничего.
— Полагаю, — произнесла Элеанор довольно провокационным тоном, садясь и беря в руки столовый прибор, — что Доминик ждет не дождется, когда у него появится его собственная машина?
— Боюсь, мне надо запастись терпением, — равнодушно ответил Доминик, — поскольку купить ее я не могу. Не хочешь съесть мои помидоры, Джуин? Я их не очень люблю.
— Может, ты ожидаешь, что дедушка подарит тебе машину? — Элеанор пыталась говорить шутливым тоном, но блеск в ее глазах нельзя было назвать веселым огоньком.