Любовь по науке, или на практику в другой мир
Шрифт:
— Наличие чувств к адептке Марии — это первое, что сейчас должен был предположить почтенный Совет, — краешком губ улыбнулся Гарон. Опять прямо не сказал, но мне стало еще радостнее. Еще золотистее. Даже голова поплыла, как у влюбленной дурочки на первом свидании.
Одновременно весь зал, прежде изумленно молчавший, взорвался звуками. Перешептываниями, вздохами, покашливаниями.
Плотину прорвало.
— Это… что-то немыслимое, магистр Гарон! — достаточно громко сказала Гайдора. — Мы все равно не понимаем твоих мотивов, не говоришь прямо!
«Вот
Как женщина, Гайдора верно поймала и мою мысль. А меня это осознание вырвало из возвышенно-влюбленного состояния.
Гарон усмехнулся и поднял руку, призывая к тишине.
— Повторяю: про чувства и прочую романтику комментариев не будет. Однако у меня есть и научный интерес. У нас четыре кандидата, утверждающих, что они — истинная пара Марии. И я — с которым у Марии сложилась… хм… своеобразная близость. Некая связь.
Зал загудел сильнее, но Гарону хоть бы что!
«Близость, значит! А когда ты обиделся, что я не рассказала тебе про Гая? Это тоже был акт близости?!» Но… приятно, что он тоже сознает, связь между нами — есть.
— Прошу не возмущаться. Я никогда бы не позволил себе пересечь рамки приличий с адепткой! — строго рявкнул Гарон в ответ на усиливающийся гул. — Так вот. Есть четыре «истинных», они среагировали на эманации, усиленные пыльцой. И есть я. Я нахожу, что Эксперимент будет чистым лишь в одном случае — если в отборе примет участие также и «нулевой кандидат». Мужчина, который не утверждает, что он — истинная пара, или, что на него тоже подействовали эманации Марии. Мужчина, с которым у нее спонтанно сложилась… определенная симпатия без влияния Эксперимента.
Зал опять замер в тишине.
А я даже не знала, как реагировать. Одна часть меня радовалась, что «близость, симпатия, сложились…». А другая сердилась, что у него, видите ли, научный интерес. Нет чтоб сказать, что интерес чисто личный… Все вариации на тему «люблю-не могу, никому ее не отдам!» подошли бы!
— Кгм… — пробурчал Дарбюр, почесал бороду. — А ведь ты прав, магистр Гарон. Но, возможно, стоит выбрать какого-нибудь другого кандидата? Не хотелось бы отрывать от дел самого декана.
— Повторяю: я не опасаюсь за свое время. В конечном счете, это мое личное дело, — отрезал Гарон. — И я не знаю адепта, с которым у Марии сложилась бы какая-либо симпатия вне эксперимента. Я — наиболее подходящий «нулевой кандидат».
— А свои отношения и чувства не желаешь высказать открыто?! — снова заявила из зала Гайдора.
Гарон поглядел на нее и усмехнулся:
— По-моему, я выразился достаточно четко и понятно, хоть и не позволил себе никакой романтической чепухи. Кстати, мне будет легче исполнять обязанности по обеспечению безопасности адептки Марии, если я буду находиться рядом. На отборе. Напоминаю, в отборе участвует свободный дракон, а это всегда фактор риска. Предлагаю узнать мнение адептки Марии по вопросу моего участия. Мария, возьмешь меня в отбор? — криво улыбнулся и поглядел на меня.
Взгляд был серьезный, хоть и немного насмешливый. И ласка из него никуда не делась.
И тут меня… чуть ли не злость взяла. Ласка лаской. А сколько нервов он мне потрепал своей отстраненностью! Своем неоднозначным поведением. Своей официальностью.
Что же, хочешь в отбор, магистр Гарон — пожалуйста.
— На общих основаниях! — громко произнесла я. — Ради чистоты Эксперимента.
— Что за дела?! — откомментировал Гриша. — Интер-р-ресно!
— На другое и не рассчитывал, — тонко усмехнулся Гарон.
— Что же… — вздохнул Дарбюр. — Тогда прошу голосовать, учитывая, что адептка Мария в целом «за».
Проголосовали «за» единогласно. Видимо, всем было интересно поглядеть на шоу «декан на отборе».
Гарвер метал глазами молнии. Дренер с Дэретом переговаривались, что против «истинности» не попрешь. И вообще, видимо, декан решил двигать науку. Похоже, не желали смотреть правде в глаза. Мэйгар задумчиво молчал.
А вообще, все до сих пор были немного в шоке.
Например, я.
***
Честно — я понятия не имела, что делать с произошедшим. Влюбленная и возвышенная часть меня плясала от радости. В отборе будет этот вредный Великий и Ужасный. Значит, я могу на законных основаниях выбрать его. Не мое дело, как это повлияет на результаты Эксперимента. Главное, что он, выходит, хочет быть со мной. И я хочу. Наверное…
В том-то и дело, что «наверное»!
Если раньше я краснела, как дурочка, млела на скамейке рядом с ним, чувствовала, что мир рухнул, когда он наказал своей отстраненностью (недолгой, впрочем), то теперь… Теперь, когда все было в моих руках — выбрать его или отвергнуть — возникли сомнения.
В конечном счете, я понятия не имею, насколько Гарон руководствуется чувствами. А насколько — хочет ввести «контрольную выборку» в Эксперимент. Причем весьма убогую, ведь какой уважающий себя ученый сделает выборку из одного человека. Впрочем, иной мир, иные представления о статистике, оставим это в стороне. Хуже другое — по сути, своих истинных мотивов он так и не озвучил. Не исключено, что ему вообще нужно нечто третье! О чем не узнал Совет. И не знаю я.
А потом… в голову начали прокрадываться мысли, что Гарон вообще очень странный. И, возможно, опасный. Вон как легко, играючи он заставил Совет принять нужное ему решение. Да и меня тоже. Манипулятор! И гениальный психолог. Может, он и влюбил меня в себя специально. Руководствуясь какими-то ему одному ведомыми целями.
Идем дальше.
Если я быстренько выберу Гарона — это будет справедливо? Нет. Гарон не просто какой-то «контрольный образец». Он мужчина, которому мое сердце отдает предпочтение (отдает ведь, увы!). Значит, это будет несправедливо по отношению к другим претендентам. А еще…
Не смейтесь, я начала думать, что Эксперимент очень даже интересен и полезен. И что мы действительно не знаем, как лучше для меня. Может быть, мне лучше был с одним из «истинных». Как и предполагалось в начале.