Любовь по науке, или на практику в другой мир
Шрифт:
«Ох, а голос-то какой», — подумала я, продолжая изумленно разглядывать пришельца. Бархатный баритон прекрасно импонировал эффектной внешности. По облику и голосу он мало уступал Гарону. Я бы даже сказала — не уступал. Хм…
Правда, в каждой нотке восхитительного голоса было что-то пугающее. Скрытая сила. А может быть — опасность. Но только дурак скажет, что этого нет и у Гарона. Хотя Гарон не дракон, а человек-маг.
Тигр зарычал. Бордовый дракон взревел. Эльф не издал ни звука, лишь сильнее натянул тетиву.
— Да бросьте
«О Боже!» — пронеслось у меня в голове. — «Четвертый!»
Четвертый кандидат. Четвертая жертва эксперимента.
И тут уже не получится ускользнуть в туалет. Слишком серьезно он настроен. Да и вообще дикий какой-то!
Неужели меня, как принцессу из сказки, похитит дракон? Нет, так я не хочу! У меня просто летняя практика в другом мире, ни на какие похищения мы не договаривались!
Я сжала кулаки — без боя не сдамся. И уж точно потреплю нервы этому самоуверенному дикарю!
Но в это мгновение…
Небо опять потемнело. Исполинские крылья снова закрыли его. Огромная тень налетела на нас.
Еще один черный как смоль дракон опускался к нам. Ничем не хуже предыдущего. Только такой же большой, шипастый, стремительный, опасный и… красивый.
«Что? Пятый?!» — простонала я мысленно.
Незваный гость в черном с серебром напрягся, все его тело собралось, видимо, готовился к обращению. Чтобы биться не на жизнь, а насмерть за самку.
Парни обалдело глядели вверх, но, кажется, Мэйгар… облегченно вздохнул.
И, кстати, именно он потянул меня за локоть, чтобы оттащить подальше и дать дракону место для приземления и обращения.
Я же вообще ничего не понимала. Только хлопала глазами в те несколько секунд, что стремительная тень опускалась на поляну. Правда, в эти мгновения успело произойти кое-что забавное.
Из-за кустов вылетело две цветные птички. Обе спикировали мне на плечи. Мои Гриша с Красоткой были теперь на «вольном выпасе». Но удивительным образом прилетали всегда, если я сильно нервничала.
Гриша при этом заорал сперва:
— Гав-гав-гав! — это на пришельца-дракона.
И:
— Л-любовь моя! — это почему-то на спускающегося дракона.
Но осмыслить всю странность его реплик я не успела.
Дракон приземлился так, что его огромная морда тут же склонилась к дракону-пришельцу. Они замерли, глядя друг другу в глаза. Один — в драконьей ипостаси. Другой — в человеческой. И молчали.
«Наверное, что-то перетирают мысленно», — подумала я. — «Например, кто именно будет похищать меня первым! Га-а-ды!»
— К-к-ретины! — подтвердил Гриша.
— Не ругайся, о друг мой любезный! — достаточно спокойно — что удивительно — сказал ему Мэйгар. — Ибо не пристало благородной птице употреблять подобные выражения!
— Интер-р-ресно! — искоса глядя на него, ответил Гриша.
Дренер и Дэрет, кажется, тоже как-то успокоились. Отошли поближе к нам с Мэйгаром. И лишь на всякий случай прикрывали меня своими телами. Немного лениво даже… Без былой решимости!
Лишь одна я ничего не понимала. Стояла, как дура. И смотрела, как два дракона пялятся друг на друга.
И тут второй черный дракон начал обращаться. Рассыпался на черные пылинки, завертелся вихрем (пожалуй, по результатам сегодняшних впечатлений я могу писать сочинение о механизме драконьего превращения). И буквально спустя несколько мгновений вместо него появился…
Гарон.
Сложив руки на груди, он буравил взглядом первого пришельца.
— Даже не думай об этом, Гарвер, — спокойно и жестко сказал он ему.
И встал так, чтобы разделить нас с пришельцем в пространстве.
«Мамочки! Так он тоже дракон!» — пронеслось у меня в голове.
Ну я и дура…
И почему я все это время считала Гарона человеком?
В первый раз, когда пришла в его кабинет, увидела кого-то в человеческом обличье — и решила, что раз выглядит, как человек, значит, человек. Потом общалась с ним, сидела на нашей скамейке под серебристым майри и была уверена, что рядом со мной человек.
А еще, помнится, я сравнивала его внешние данные с данными Дренера. Поражалась, что мужчина-человек выглядит даже лучше мужчины-дракона. Да что там! Я только что сравнивала с ним прилетевшего дракона. И снова думала, как они похожи, хоть Гарон — человек…
Человек, человек… Когда влюбилась в него — а что отрицать очевидное! — думала, что вот всякие разные расы — мои истинные. А нормальный человек Гарон устойчив к моим эманациям. Придумала объяснение, что как раз поэтому и устойчив. Ведь явление истинности свойственно другим расам, а не людям.
И ни разу мне не пришло в голову, что он может относиться к какой-нибудь другой расе. Тем более — к могущественным и вредным драконам.
А ведь если задуматься, характер и вообще все свойства у Гарона очень даже драконьи! Острый ум, немеряная магическая сила, при этом — гордость и некоторая вредность, не исключающая, впрочем, общей адекватности.
Может, он вообще казался мне слишком нормальным и адекватным для дракона?!
Теперь же я вообще не знала, что думать.
Вместе с представлениями о Гароне как о человеке рухнула и моя картина мира. В смысле — этого мира. С «картиной» Земли все осталось в порядке.
Возможно, потому что на Гароне картина мира Дамбиор и держалась. Кого любишь — вокруг того все и крутится. На том все и держится. И его принадлежность к расе драконов чуть-чуть — но все же вполне ощутимо — воспринималась как предательство. Как будто он прямо сейчас нарочно поменял расу, чтобы насолить мне.