Любовь по науке, или на практику в другой мир
Шрифт:
— Проживешь с его — тоже будешь твоих ровесников мальчишками называть, — внезапно вступился за Гарвера Гарон. — Я одобряю план Марии. Пожалуйста, Гарвер, не разнеси Академию, хотя бы пока Совет не примет решение. И… после этого тоже, — насмешливо поглядел на конкурента.
***
Этим вечером Совет заседал во второй раз. Снова собрались все эти ученые мужи и дамы под предводительством магистра Дарбюра. Только, в отличие от прошлого заседания, на нем присутствовали мы все.
Я сидела на задней парте в окружении своей «личной гвардии». Гарвер и Гай
Кстати, теперь, когда появился новый кандидат, остальные трое как-то сплотились и не донимали меня своей ревностью и конкуренцией. Теперь были они — «свои», а Гарвер — чужой, ненужный.
Складывалось ощущение, что каждый из них готов принять, если я достанусь другому, но одному из трех. А вот если Гарверу — то нет!
Сейчас мы и вовсе сидели да перешептывались, как компания студентов на скучной лекции. Гриша тоже проникся важностью момента и говорил очень тихо. В основном повторял слова на местном языке, которые он активно заучивал (сам по себе, птица ведь у меня гениальная!).
Сперва заслушали «дело Гая и Милессы». Эх, решение по нему меня, конечно, не порадовало, ведь они будут страдать. Но, видимо, оно было самым оптимальным, так что воевать я не полезла. Все одно ничего лучше придумать не могла.
— Адепт Гай должен получить наказание на усмотрение магистра Гарона — не доходящее до отчисления, ведь так или иначе его участие в Эксперименте дает нам новые научные данные. Милесса же должна на недельку уехать на родину. Если за это время она утратит несвоевременное влечение к адепту Гаю, а течение ее жизненных функций вернется к прежнему уровню юного возраста, то будем считать, что все «обошлось». Если же процесс окажется необратимым — то Милессе следует вернуться и создать пару с адептом Гаей – ежели, конечно, они этого пожелают.
Милесса при этом прижалась боком к Гаю и, кажется, шепнула, что это пытка, но самое лучшее, что могло быть. Ведь она никогда не утратит чувств к нему…
А вот по «делу Гарвера» никаких особо изящных решений не нашли. Покачали головами: как это «еще один претендент»? Потом порадовались, какие же интересные результаты выходят в Эксперименте! И не нашли ничего лучшего, как все же оставить дракона проходить отбор. Ибо…
— Ибо разделение расстоянием не поможет — свободный дракон Гарвер ощутил свою истинную с другого конца континента. Мы не можем обречь живое существо на вечную разлуку с Избранной, не дав ему шанса! — сказал Дарбюр, почесав бороду. — Остается лишь этот выход. Просим адептку Марию потерпеть… сложившуюся ситуацию. А тебя, дракон Гарвер, обязуем занять любую должность на факультете, чтобы приносить пользу в свободное от отбора время. На усмотрение магистра Гарона, разумеется.
При этом губы Гарона сложились в нехорошую усмешку.
«Похоже, назначит Гарвера старшим помощником младшего дворника. Или в подручные мадам Гарунде отправит», — подумала я и мысленно захихикала.
Ладно, где три кандидата, там и четыре… Потерпим.
— Все же оставили этого змея! — прошипел Дренер у меня над ухом. — Ну я ему устрою серпентарий!
И это было последней фразой, которую я услышала.
Решения были приняты, голосовали магистры единогласно. Повисла тишина. Совет и мы все просто не знали, расходиться, или еще что-нибудь будет.
И тут… когда тишина начала казаться гнетущей, произошло нечто.
Для меня это было как обухом по голове!
Ожидала чего угодно, но не этого…
Глава 23
В этой гнетущей тишине вдруг поднялся Гарон. Обвел присутствующих чуть насмешливым взглядом. Все, разумеется, в недоумении уставились на него. По-прежнему — в молчании.
— Кроме того, я прошу включить в этот отбор меня, — вдруг спокойно произнес Гарон.
Если бы я не сидела, то, наверное, упала бы. К тому же, как на грех, в тот момент его взгляд застыл на мне. И я даже не знала, как описать, что увидела в его глазах.
В них была и привычная насмешка, и… странная боль. Горечь, досада, что ли. И ласка. Такая теплая, гладящая ласка… Которую ни с чем не спутаешь.
Если бы я не была в таком шоке от его заявления, то, разумеется, начала бы краснеть.
Парни вокруг меня застыли, как будто их ударили. Только Дренер прошептал:
— Он с ума сошел?!
— Л-любовь моя! — шепотом ответил Гриша.
И все. Больше звуков не было.
Потому что все в зале сидели такие же ошарашенные, как я.
Гарон спокойно держал театральную паузу. Кажется, ему даже доставляла удовольствие реакция окружающих.
— Хм… Кгм… — наконец нарушил тишину магистр Дарбюр. — О чем ты, магистр декан?
— Всего лишь о том, что я прошу включить в отбор для адептки Марии также и меня. На моих деканских обязанностях это не скажется, обещаю. А где четыре участника — там и пять. Не находишь, адептка Мария? — с улыбкой обернулся ко мне.
— Ммм… — только и нашлась я. Кажется, от всего этого утратила дар речи.
— Интер-ре-сненько! — ответил за меня Гриша, лукаво поглядывая на Гарона.
— Кгм… Но с чем связана твоя просьба, магистр Гарон? Ведь все эти молодые люди участвуют в отборе, потому что на них подействовали эманации адептки Марии, и она оказалась их истинной парой. А тебе это зачем? Ты не делал заявлений, что Мария — твоя истинная пара. Хоть это было бы и не исключено, учитывая твою драконью природу.
— Не делал — и не сделаю, — серьезно ответил Гарон. — Мои отношения с адепткой Марией или кем-либо еще — наше личное дело…
У меня в голове пронеслось: «А что, у нас отношения?»
— …Равно я никак не буду комментировать мои чувства к адептке Марии.
«Ого, а у него, оказывается, чувства! Где же ты был-то в Серебристой роще?!»
Но, несмотря на все ехидство мыслей, сердце залило золотистой радостью. А вот попробуй выйди перед всеми и заяви о своих чувствах! Вернее, скажи так, что всем станет понятно — чувства есть. Это не каждый может! Весьма оригинально!
— Чувствах? — растерянно переспросил Дарбюр.