Любовь по науке, или на практику в другой мир
Шрифт:
— Не плачь, — неожиданно сказал Гарон и взял меня за руку. Нежно, обволакивающе, очень бережно. И отпускать явно не собирался…
Усадил меня обратно, я не сопротивлялась, лишь отворачивала лицо, чтобы не демонстрировать свои дурацкие девичьи слезы. Устроился рядом, так и держа мою кисть. Даже поглаживал ее большим пальцем, и от этого обида в душе начинала рассасываться. Уж больно сладким было любое его касание, оно снова стирало границы между нами. Снова делало Гарона родным и близким мне.
Как будто все мои переживания были глупостью, и только вот это чувство нежного единства
— Послушай, я ведь еще не все сказал. И прости, совершенно не учел, что ты молодая девушка.
— Все ты нормально сказал! — услышав про молодую девушку, попробовала отыграть все обратно. Мол, я не требовала у него признаний в любви. — Просто я не могла не спросить об этом! Ты же понимаешь, что для победы в отборе нужно, чтобы между нами были…
— Настоящие чувства. Все верно. Нужно, чтобы любовь — глубинная любовь души — оказалась сильнее более внешних эманаций истинности. А для этого, разумеется, нужно, чтобы эта любовь действительно существовала. Я за честный эксперимент. И вовсе не хочу, чтобы ты подсуживала мне из чувства личной симпатии или сочувствия к моим былым страданиям. И даже чтобы подсуживала из-за того, что тебе близки мои идеи — не хочу, — улыбнулся он. — Все должно быть честно. А вот если я сейчас встану на одно колено, признаюсь тебе в любви и начну жарко целовать (пользуясь ситуацией) — будет нечестно. Это сразу даст мне все возможные преимущества в отборе. Вернее, это просто отменит отбор! Ведь подобные признания, особенно когда есть надежда на взаимность… — он тихонько взял рукой мое лицо и развернул к себе. Посмотрел в глаза с бесконечным понимающим теплом. — …Сближают слишком сильно. Ломают оставшиеся границы. После этого мы может только быть вместе. И тогда не будет никакого отбора…
— А что, это плохо? Отменить отбор?! — растерянно спросила я. Это ведь было почти признание… Почти. — Твои выкладки… были бы сразу доказаны! Без всяких дурацких конкурсов…
— А вот и не были бы! — рассмеялся он и слегка отстранился. — Вопрос с истинностью был бы не закрыт. Я искренне верю, что я прав. Но… я ученый, Маша. И ты тоже собираешься стать ученым. Значит, мы должны действовать честно, провести отбор, доказать на практике, что любовь души…
— Честно было бы следовать велениям своим души! Идти за любовью, которая живет в ней… Проклятье! — я опять отвернула лицо и потянула на себя руку. Но даже из самого нежного захвата дракона было не высвободиться. Снова захотелось плакать.
Ведь я опять показала, что хочу его признания. А он опять… не признался, хоть намекнул на этот раз так, что нужно быть деревяшкой, чтобы не понять.
Но, допустим, я и есть деревяшка! Глупая иномировая деревяшка, которой нужно говорить все прямо. Даже вот, например, «Я люблю тебя, Маша. Но отбор мы проведем, чтобы доказать нашу правоту мировой общественности» — подошло бы.
Так ведь нет, он не хочет говорить прямо! Ходит вокруг да около.
И Эксперимент ему явно дороже моих чувств.
Это осознание мелькнуло и… Я замерла, словно ударенная.
Все просто.
Ха! Признание? Да не нужно мне его признание!
Потому что признаваться ему не в чем. Если бы он любил меня, то я была бы для него важнее. Возможность быть со мной прямо сейчас была бы важнее любого Эксперимента. Любой возможности что-то там доказать мировой общественности. Возможности на практике убедиться в своей правоте. Важнее всего!
Может, я не умудренная жизнью драконица, но понимаю это. Такую простую вещь о любви я знаю. Ведь вот я бы… отменила отбор по одному его слову. С единственной целью — быть с ним…
А значит… значит, и не нужен мне этот Гарон. Хватит ждать. Хватит страдать. Хватит быть той самой дурой, чтоб влюбилась в эффектного дракона. У меня есть чувство собственного достоинства. И мозги тоже есть, что характерно.
Вечно набухавшие на глазах слезы высохли одним махом, и я снова потянула на себя руку. На этот раз — решительно, так что Гарону оставалось либо удерживать меня насильно, либо отпустить.
Он, понятное дело, отпустил. Не насильник же. А в темных глазах сверкнула тревога.
— Что случилось, Маша? — ласково спросил он.
— Ничего, — я снова поднялась на ноги и поглядела ему прямо в лицо. — Ничего страшного не случилось. Ты прав, магистр декан. Мы проведем отбор. Это будет честно. С моей стороны было глупо и неправильно ожидать от тебя романтичных слов. Во-первых, для них нет повода — это очевидно. А во-вторых, это действительно было бы нечестно по отношению к другим участникам. Была не права и приношу свои извинения. Благодарю за прогулку, — и обозначила что-то вроде «издевательского книксена».
— Маша, что случилось? — повторил Гарон. Теперь тревога в его глазах мне уже не чудилась. Он явно был обеспокоен происходящим.
— Повторяю — ничего. Я всего лишь разобралась в ситуации. И, да, кстати, я бы на твоем месте, магистр декан, не стала так уж рассчитывать на победу на отборе. Он действительно будет честным. И выиграет в нем тот, кто искренне меня любит. Кому я по-настоящему нужна. Доброй ночи!
Взмахнула юбкой (которая, как мы помним, к этому располагала) и пошла по дорожке.
— Маша, постой! — услышала я.
Обернулась:
— Не нужно меня провожать. Я прекрасно знаю дорогу. Ты охраняешь меня — благодарю — вот и охраняй на расстоянии. Для этого не требуется ходить под руку, как парочка, под лунным светом.
Бросила последний взгляд на Гарона и свернула на дорожку.
— Да стой же ты, Маша! — сзади послышались шаги. — Хорошо, если это так нужно…
Он нагнал меня, и я снова остановилась, ведь понимала, что убежать от дракона не получится. Что же…
— Если так нужно что? — прямо глядя ему в лицо, спросила я. — Признаться мне в любви?
Да, магистр декан, мне нравится называть все своими именами. И смущаться я больше не буду. Не из-за чего.
— Проклятье! Маша, да! Если тебе так нужно…
— Нет, не нужно! Не надо сейчас говорить красивых слов. Поздно. Я не поверю. Поверила бы в самом начале этого разговора. Теперь — нет. Магистр Гарон, как ты верно сказал, я — будущий ученый. И умею делать выводы. А если желаешь победить на отборе, то тебе придется доказать мне свои чувства, в которых ты не желаешь «признаваться» — по простой причине, что их просто не существует. Все, прошу оставить меня.