Любовь по ошибке
Шрифт:
«Ирина Ивановна Касатонова, - было написано под фотографией.
– Юрист, бизнес-консультант». И дальше всякие персональные и профессиональные данные. Всего страничка.
Дядька мой в Чечне потерял ногу. Напоролся на мину. Рассказывал, что в первый момент даже боли не почувствовал, только сильный рывок. Похоже, сейчас со мной было то же самое.
Этого не может быть. Даже если и так, Лена все равно ни при чем. Это все совпадения. И ресторан, и выставка, все. Она наверняка даже ничего не знает.
Она не может не знать, возразил трезвый холодный голос. Ресторан - скорее всего, совпадение. Выставка - нет. Рассказала обо мне подружке, та вспомнила. Придумали такую якобы случайную встречу. Зачем?
Ладно, допустим, зацепило, что я телефон не попросил. Допустим. И все эти глупости, которые мы с Любой наплели насчет Вадима и двух Елен, и мои сомнения на ее счет. Пусть все это мимо кассы. Но она знала - и молчала. Прикрывала подружкину жопу. Даже вчера промолчала, когда сам бог велел рассказать.
Ковалев, да ты реально любимчик фортуны. Нашел после стольких пустышек женщину, от которой голову потерял. Да что там, влюбился по уши. И такой облом. Такой полет фанеры над Парижем. Твою ж налево...
– Ты здесь?
Дверь открылась, Лена вышла, закутанная в покрывало с кровати. Села рядом на качели, прислонилась к плечу.
– Доброе утро, - я поцеловал ее, хотя внутри все рвалось на части.
– Ты чего подскочила так рано? Я тебе кофе хотел сварить.
– Кофе в постель - мурр!
– улыбнулась она.
– Кофе и секс. Извини, могу вернуться обратно. Ты ранняя птица, да? Всегда так встаешь? А я вот сова. И как мы будем с тобой стыковаться?
Я пробрался рукой под плед, провел по ее спине. Сами собой всплыли строчки из какой-то давно забытой книги:
– Моя долгая боль, моя рябиновый сон,
О тебе, улетая, грустят журавли.
На границе миров и на стыке времен На мгновение крылья две птицы сплели.
– Как красиво. И как печально, - вздохнула Лена.
– Что это?
– Не помню.
– Я не хочу, чтобы только на мгновение!
Она обняла меня за шею. Плед сполз, обнажив грудь. Закружилась голова.
Махнуть на все рукой, обо всем забыть...
Рывком посадив к себе на колени, я посмотрел ей в глаза.
– Лена, есть вещи, которые надо говорить сразу. Мы еще на берегу. Еще не поздно.
Скажи сейчас, умолял я ее мысленно. Что бы там ни было, скажи сейчас. Неважно, что это, только скажи.
По ее лицу пробежала тень испуга. И снова я узнал одно из фирменных выражений Ксю. Когда она врала, но понимала, что я ей не верю.
Секунда, две, три.
– Ладно, не бери в голову, - я заставил ее встать и поднялся сам.
– Мне сегодня пораньше надо на работу. Пойдешь в душ? Там полотенце чистое на сушилке. А я пока приготовлю что-нибудь.
– Давай я приготовлю, - предложила она.
– А ты иди мойся. Я потом, быстренько.
Пар в потолок. Крупные капли на запотевших створках душевой кабины. Колючие струйки в лицо. Это не слезы, это просто вода. И не сердце давит - просто. межреберная невралгия. Или изжога. От кислотных баб. Со мной все нормально. Ничего не было. Ничего не будет.
Пока я одевался, Лена приводила себя в порядок. Мы быстро позавтракали, перебрасываясь пустыми фразами ни о чем. Вчера в каждом слове был смысл. Сегодня - уже нет.
– Оставь посуду, Анна придет и уберет. Поехали.
Открыв ворота, я подошел к Лене, стоявшей у машины.
Семьсот семь. Семь - ноль - семь. При умножении на ноль получается ноль.
Я обнял ее, поцеловал. На прощание.
– Позвонишь?
– она смотрела на меня неуверенно, напряженно.
– Конечно, - кивнул я, скрестив за спиной пальцы.
39
Елена
Я проснулась, когда Кирилл осторожно вытащил руку из-под моей головы и встал. Промелькнуло капризно-разочарованное: эй, ты куда, не уходи.
Шаги по коридору, щелкнул замок входной двери. Ну да, он рассказывал, что по утрам обычно сидит на веранде, смотрит на озеро. Раньше курил, потом бросил, а привычка осталась. Ну хоть есть минутка до туалета добежать и рот прополоскать. Всем хорош утренний секс, если б не подобная проза жизни. Мужчинам в этом плане легче.
Вернувшись в постель, я вытянулась блаженно, уткнулась носом в подушку Кирилла, вдыхая запах, от которого по спине снова побежали мурашки и живот налился приятной теплой тяжестью.
Какая эта была ночь! Первый раз - всегда страшновато. А вдруг что-то пойдет не так, в чем-то не совпадем, придется подстраиваться или вообще закрывать на что -то глаза. Но все получилось более чем великолепно. Так, как я и не ожидала.
И все же была в этом потоке счастья какая-то темная струйка, мешавшая полностью раствориться в нем. Тим? Ну... может, но это, в принципе, решаемо. Ирка! То, что я вчера отпихнула, как Скарлетт О’Хара: подумаю об этом завтра. Позвоню ей с работы.
Черт, ну иди уже сюда, хватит там дзен ловить!
Не выдержав, я завернулась в покрывало с кровати и вышла на веранду. И сразу поняла: что-то не так. Как будто снова захлопнулась дверь, еще вчера распахнутая настежь. И эти стихи, от которых меня морозным ужасом продрало. Ну а когда Кирилл сказал, глядя в глаза, что о некоторых вещах надо говорить на берегу. Я сразу поняла, что не бывших моих он имеет в виду и не другие какие-то страшные тайны. Что все он об Ирке знает и, может, даже думает, что я тоже как-то причастна. И хочет услышать об этом от меня.