Любовь по ошибке
Шрифт:
Ну а дальше пошли будни. Судебные дрязги отожрали у нас много нервов и денег, но в итоге все обернулось в нашу пользу. Паша через суд затребовал экспертизу, тест ДНК, разумеется, подтвердил, что он Тимкин отец, и это, как предупреждал Олег, сильно усложнило процесс усыновления Кириллом. Мои пять свидетелей - мама, Ирка и еще три приятельницы, - утверждавшие, будто Паша знал о том, что я беременна, суд не слишком убедили. И тут на помощь пришла очередная волшебная случайность. Видимо, мироздание решило, что мы уже исчерпали лимит неприятностей и имеем право на хорошее.
Обычно люди удаляют из своего почтового ящика спам и опорожняют корзину. Но мало кто вспоминает о папке «Отправленные». А на сервере ничего не исчезает. В том числе и мое письмо Паше. Какая он поганая свинья, раз так подло слился, узнав о моей беременности. Написано было в минуту отчаяния, и я потом жалела. Но кто мог подумать, что это сыграет важную роль в судебном спектакле?
И как я только о нем вспомнила? Письмо нашлось, по запросу суда администрация сервера подтвердила, что девять с лишним лет назад оно было доставлено и открыто адресатом. То есть все Пашины бредни о том, что он не подозревал о наличии ребенка, оказались наглым враньем. В результате суд отказал ему в официальном подтверждении отцовства и разрешил Кириллу усыновить Тима. И стал Тимофей Павлович Валевский Тимофеем Кирилловичем Ковалевым.
Сказать, что все у нас шло гладко, - сильно соврать. Первые полгода - это был кошмар. Мы с Кириллом ссорились и укладывались спать в разных комнатах. Дети ругались и даже дрались. Работать я меньше не стала, и со временем выходила полная катастрофа. Анна чуть было не уволилась со скандалом. Зухра исчезла, прихватив кое-что из моих украшений. Мама в пух и прах погрызлась с Кириллом и заявила, что ноги ее в нашем доме не будет, но потом передумала. Пару раз мне показалось, что я действительно сделала огромную глупость, выйдя за него замуж.
А потом вдруг все улеглось. Процесс грубой подгонки закончился, и начался тонкий тюнинг - который, видимо, будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.
На весенних каникулах мы поехали вчетвером в Данию, где жил один из сыновей Дарьялова, нашедший нам приличные апартаменты. В первую же ночь, когда дети, убегавшись по Копенгагену, дрыхли без задних ног, Кирилл спросил: «А как насчет еще одного?»
«Ну... если только одного», - подумав, согласилась я. Правда, думала лишь для вида, а на самом деле давно уже хотела, чтобы у нас родился общий ребенок.
Впрочем, сразу все равно не вышло - надо было допить таблетки и подождать, пока организм придет в норму. И вот пожалуйста - Наташка.
Беременность оказалась на удивление легкой - видимо, весь ужас вылился на долю Тима. Страшнее всего было поставить в известность детей: мы не представляли, как они это воспримут.
«Лена, а ты не слишком старая?
– озабоченно нахмурила лоб Ксю.
– Я волнуюсь».
«Дура!
– рявкнул Тим.
– Никакая мама не старая. Сейчас совсем старые рожают, и ничего. Пусть только мальчика рожает. Я его плавать научу. А ты так и не умеешь».
У них началась очередная свара, а мы под шумок улизнули гулять вокруг озера.
«Будешь смеяться, Лен, - сказал Кирилл, когда мы кормили уток.
– Я иногда ночью просыпаюсь в холодном поту и думаю: а ведь мог послать Вадима ко всем хренам с его свиданием вслепую. И мы бы с тобой никогда не встретились».
«Помнишь, что ты мне сказал тогда в «Абрикосове»? Про ту Елену? Я спросила: а вдруг ты промухал счастье всей своей жизни. А ты ответил: все равно никогда об этом не узнаю, так что без разницы».
«Нет, солнце, - он обнял меня.
– Я ничего не промухал. Наоборот нашел. Счастье всей моей жизни.»
Кирилл
Наконец-то мы с детьми собрались ехать в роддом за Леной и Наташей. Премудрая теща София Николаевна в машину не помещалась, чему я был, признаюсь, рад. Уж слишком сильно ей хотелось рулить нашей семьей. Мы с Леной, конечно, ей не позволяли, и отсюда периодически вытекали конфликты. Не хватало только ее советов в такой момент.
В итоге теща осталась ждать дома с моими родителями, приехавшими на недельку. А еще с Анной и с Матроскиным, который вышел проводить нас на крыльцо.
Эта наглая скотина уверенно прибрала к лапам весь дом. Он прекрасно умел делать глазки, как кот из «Шрэка», считая при этом всех нас своими рабами. Если кого и боялся, так это Анну, которая умела поставить его на место. Если честно, иногда мне хотелось взять Масечку за химо, унести подальше за ворота и сказать всем, что сам сбежал. Но прекрасно понимал, что никогда этого не сделаю. И что обязан этому паразиту по гроб жизни.
Дети ожидаемо сцепились за переднее сиденье и так же ожидаемо отправились со своими сидушками оба назад. Кто поедет спереди на обратном пути, я пообещал решить с помощью камня-ножниц-бумаги.
– Вот, будет у нас теперь бабское царство, - пробурчал Тим, когда мы отъехали от дома.
– Наташа не баба!
– разозлилась Ксю и треснула его в бок.
– Она наша сестра! И Лена не баба. И я тоже. Это ты баба, раз такие глупости говоришь.
– А ремня обоим по заднице?
– спросил я, глядя в салонное зеркало.
– А позвонить в ювенальную юстицию?
– показала язык Ксю.
– А в детдом всей сопливой командой? И кота заберёте. Нашли кого пугать.
Сзади утихло.
Такие вот перепалки у нас были обычным делом. Со стороны послушать - прийти в ужас. А на самом деле Ксю с Тимом довольно быстро стали не разлей вода. До конца третьего класса Лена по утрам завозила его в школу, а в четвертый он пошел уже в Ксюхину. И то ли влияние Ксю сказалось, то ли что, но там у него с общением никаких проблем не возникло. Ботаником-занудой он быть, конечно, не перестал, но это нисколько не мешало. И Ксю обидеть никому в голову не приходило, все знали, что будут иметь дело с ее братом. Благодаря плаванию он был парнем крепким и навалять мог даже тем, кто постарше.