Любовь по расчету
Шрифт:
— Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет должен прийти к горе, — он поддразнивал ее, желая успокоить. — Мне необходимо было знать, как твои дела, самочувствие.
— Теперь ты знаешь, — холодно ответила Розин и хотела отойти, но Гайон крепко держал ее в объятиях, наклонился, чтобы поцеловать губы, глаза, щеки. Она уклонялась от поцелуев, но вскоре перестала противиться.
— Не обращай на меня внимания. Я просто дурочка, — прошептала Розин, обнимая его. — На самом деле меня никогда не устраивало наблюдать отражение луны в воде. Я люблю то, что можно потрогать, ощутить как реальность. Я всегда рада тебе, когда бы ты ни приехал и сколько бы времени ни оставался с нами.
Объятия стали крепче, но приходилось сдерживать закипавшую страсть, так как от детей их отделяла только тонкая занавеска — Гайон опасался нанести гордости Розин еще более болезненный удар. Он с трудом оторвался от нее, присел у огня. Все существо протестовало против воздержания. Гайон уже давно не был близок с женщиной и болезненно переносил это, но мог контролировать эмоции. Что бы ни говорили недоброжелатели, контакт с женщиной никогда не являлся для него основной жизненной потребностью. При благоприятных обстоятельствах и при наличии расположенной к нему партнерши он не отказывался от удовольствия. Но сейчас приходилось ограничивать себя, и Гайон занялся другими вопросами.
— Где отец?
Розин села почти рядом, руки ее дрожали. Она взяла пряжу и ждала, пока предательская слабость во всем теле не покинет ее.
— Уехал в Бристоль. Ждем его завтра или послезавтра. Он сильно беспокоит меня, Гай. В последнее время неважно себя чувствует, его мучают боли в груди, а Рис еще слишком мал, самое большее, на что он способен, это заняться делом в качестве ученика.
Гайон встрепенулся.
— Торговые пути не годятся для женщин, - предупредил он.
Розин не ответила, лишь упрямо сжала губы и более прилежно занялась шерстью.
— Розин, послушай, если до меня дойдут слухи, что ты вместо отца занялась торговлей, я сам от везу тебя в Оксли и тогда уж в самом деле запру на замок, как птичку в клетке.
— У тебя нет такого права.
— У меня есть все права, какие нужны — ты ждешь от меня ребенка, я не хочу найти твой труп в канаве, как Хью Сиора!
— Я не... Что ты сказал?— она прекратила работу, глаза расширились от страха. — Хью мертв?
— Дело рук Роберта де Беллема и его приспешников. Мешок с соболями доставили ко мне как обагренный кровью свадебный дар.
Гайон рассказал все подробнее, не упуская самых страшных деталей.
— Хью был лучшим другом отца, — прошептала Розин. — Они росли вместе. О, Боже!
Они снова обнялись, ища утешения друг в друге. Розин была близка к обмороку. Гайон прижал ее голову к груди и гладил по волосам, как испуганного ребенка.
— Обещай, дорогая, — сказал он нежно, но непреклонно.
— Что проку в обещании? — запинаясь, ответила Розин. — В Уэльсе не очень-то соблюдают клятвы, — она горько усмехнулась.
— Розин...
Она выпрямилась, вытерла глаза и налила себе вина.
— Хоть ты и считаешь меня ветреной, но я не настолько глупа, чтобы лезть в пасть такому зверю, как Роберт де Беллем. Его территорию я буду обходить стороной, в этом могу поклясться. Обещаю также, что до рождения ребенка не буду выезжать из дома, а после — только по необходимости. И попрошу у тебя эскорт.
Гайон знал — дальнейшие убеждения бесполезны. Она и так достаточно пообещала.
— Хорошо, дорогая, — тихо сказал он. — По рукам. Я бы так не волновался, если бы не твоя проклятая независимость, — он вернулся к очагу и взял чашу с напитком.
Розин задумчиво смотрела на него. В этом наряде Гайон мог сойти за ее соплеменника. Но она знала, как иллюзорна эта мысль. Дочь купца и хозяин приграничной полосы, знатный лорд, женившийся на ровне ради сохранения власти и династии. «У него усталый вид, — подумала Розин.
– Под глазами пролегли черные круги».
— Жена догадывается, где ты находишься? Гайон отпил из чаши и поднял глаза. К удивлению Розин в них блестели озорные искорки.
— Возможно, подозревает. Могу заверить, мне здорово влетит, если не вернусь до рассвета, но не потому, о чем ты думаешь, — он усмехнулся и до пил напиток.
Розин боролась с соблазном задать вопрос. Раз Гайон явился в таком наряде и говорил обиняками о хвосте дьявола, лучше не будить лиха.
— Какая она, твоя жена?
— Думаю, тебя бы она удивила, — ответил Гай он, поглаживая собаку, сидевшую у его ног.
– Видит Бог, меня лично она не перестает удивлять.
— Хорошенькая? — в нарочито небрежном тоне женщины угадывалось тщательно маскируемое напряжение.
— Не такая красивая, как ты, дорогая, но в своем роде недурна. Когда полностью оформится, может быть, станет неотразима. Пока она еще ребенок, полудикарка и очень застенчива.
Розин снова отвернулась к огню. Она много думала о нем в первые дни его женитьбы, представляла в постели с нежеланной женщиной и гадала, будет ли он с ней так же нежен и искусен, как с ней.
— Нет, — ответил Гайон на ее немой вопрос.
– Я не был с ней близок. Она еще боится мужчин и судит о них по отцу и дядюшке.
Розин не скрывала удивления.
— Даже если бы она во имя долга согласилась стать моей, это было бы просто насилие. Она слишком худа — что спереди, что сзади — а ростом едва доходит до моей подмышки.
— Фу, Гайон!
— Теперь жалеешь, что спросила? — он усмехнулся. — Но этот брак не совсем неудачен - Юдифь обладает такими умениями и способностями, которые нечасты среди женщин ее положения.
Розин вопросительно подняла брови.
— Не каждая девица владеет кинжалом и может наточить его на камне. Острый ум и хорошо развитое чувство юмора. Я не удивлюсь, если узнаю, что она вымазала жиром склон горы ради удовольствия посмотреть, как кто-то скатится по нему, кувыркаясь. Возможно, этим неудачником окажусь я сам. С ней не соскучишься, пока жив. Кое-кому из моих добрых соседей не терпится сплясать на моей могиле, так что у меня руки чешутся расквитаться с Беллемом и де Лейси, пока они меня не опередили.