Любовь под соснами

Лисицына Татьяна Юрьевна

* * *

Илария смотрела перед собой, погружаясь в мир прошлого. В тот день, собираясь отдать пиджак в чистку, она нашла в кармане письмо. Письмо с обратным адресом, который до сих пор хранит упрямая память. Город Москва, улица Филевская, дом двадцать, квартира восемь. Написанное ее мужу мелким женским почерком, оно содержало пикантные подробности и намекало на скорую встречу. А еще в нем рассказывалось о дочери, с которой не было сладу. Дочери, которая взрослея все больше и больше, своим буйным характером напоминает отца. А дальше шли описания приключений девочки. Имя почему-то не упоминалось. Называли ее «наша бандитка». Илария тогда впервые почувствовала, как зашлось в груди сердце. Вздохнуть не могла. Четырнадцать лет безупречной семейной жизни. Все знакомые завидовали, как любящий муж в прямом и переносном

смысле сдувал с нее пылинки. Из столичных командировок привозил подарки. Цветы на праздники и просто так без повода. И романтический ужин при свечах с последующим продолжением. Для нее не было человека роднее и ближе. Она за все эти годы не то что ни на кого не посмотрела, а обижалась, когда кто-то осмеливался за ней поухаживать. Она же замужем! У нее семья и дочка. Да ей никто не нужен кроме мужа. Илария отбросила письмо и скорчилась на диване. Заплакать бы, а слезы не шли. Душила ярость, обида. Да как он мог с ней так поступить?! И ведь это не обычная интрижка, а вторая семья. Вот он вернется из командировки, она ему покажет. Подаст на развод и дело с концом. Она не сможет больше жить с этим предателем. Пусть катится в Москву и воспитывает свою бандитку. Они с Кристинкой и вдвоем проживут. Слезы пришли потом, когда после долгих поисков она взломала ящик его письменного стола, где якобы — это он так говорил — хранились секретные документы. Там было еще два письма. Нежных, ласковых и до боли интимных. В них упоминалось о его неуемном темпераменте и страстных ласках и о том, как тяжело после него спать с мужем. Выяснив, что у соперницы был муж, Илария почувствовала себя лучше. Оказывается, не ее одну обманывали. Но тут же снова пронзила боль. Ну как же можно быть таким двуличным?! Жить на два города, спать на две постели. И ведь не какая-нибудь интрижка на работе, а роман, который длится годами. И она ни о чем не подозревала. А говорят, женщины это всегда чувствуют по охлаждению. Илария начала вспоминать и не смогла даже ничего своему муженьку в упрек поставить. Желал он ее регулярно. Никаких перерывов не было. Ей бы даже можно было и поменьше секса. Но ведь она никогда не отказывала. Тут вспомнились слова соперницы о темпераменте. Значит, везде успевал. Хотя, что говорить, в Москву-то он ездил не чаще чем раз в два месяца. Хотя, может, и третья любовница живет где-нибудь рядом? Всю ночь Илария придумывала слова, которые бросит ему в лицо с порога. Днем даже вещи начала собирать. Он придет, а у двери чемодан с вещами. Через пару дней поостыла. А как жить-то без него, любимого и родного? Может потребовать, чтобы он ту бросил и простить? Она-то ведь никого уже больше не полюбит, никому не сможет доверять. Так прошла неделя. Она один день решала так, другой этак, а потом произошли эти события. Илария никогда бы не уехала без него. Осталась бы и Кристинку погубила бы. А вон оказалось, как судьба все хитро устроила, хранила тайну долгие годы и выдала, когда пора настала. И не представилось ей возможности в лицо ему все обидные слова бросить. Ушел он из жизни, уверенный, что жена ничего не знает. Ну, может так и лучше. Эта обида дала силы и под Петровича лечь, чтобы жизни их спасти. Тогда все как-то перестало иметь значение. Она, конечно, никогда бы не рассказала Кристинке, но сегодня, когда увидела, как она целуется с соседом, решилась. Мораль-то при ее характере читать бесполезно, а вот на своем примере-то лучше. Пусть знает, как гаденько быть преданной. Чувствуешь себя таким маленьким червячком.

* * *

Кристина не могла поднять глаза на мать. Только сжала ей руку. Мама-мамочка бедная. Сколько же тебе всего пришлось перенести. Да еще эта болезнь проклятая. Она положила голову маме на плечо. Та ласково перебирала ее волосы. Глядя, как переплетаются ветки сосен в голубом небе, Кристина сама удивилась, когда услышала свой голос. Слова слетали с губ, не доходя до сознания, от боли и желания поделиться. Она так устала носить в себе это измучившее ее чувство. Эту липкую паутинку страсти.

— Я знаю, почему ты мне это рассказала. Ты видела меня с Витькой. Я не знаю, что со мной творится, когда его вижу. — она свела брови вместе, мотнула головой, словно отказываясь от своих слов.

— Ты вся в отца, доченька. Он такой был горячий мужчина. Вот ему меня одной и не хватало. — сейчас, спустя годы, Илария перестала осуждать мужа. Даже получилось и простить. Нехорошо он поступал, не по-христиански, желая чужую жену. Но ведь не судите и не судимы будете.

— Так, значит, у меня есть сестра.

Илария кивнула.

— Может, когда и встретитесь. Вам-то что до взрослых дел. Она ни в чем не виновата. Даже имени ее не знаю. Бандитка и бандитка во всех письмах. А то ведь, кроме меня у тебя и нет никого. А мне — Илария подняла глаза вверх — Не знаю, сколько Бог отпустит.

— Прекрати сейчас же. — Кристина прижала ее руку к губам. — Не наклик ай. Ты будешь жить до тех пор, пока врачи не придумают лекарство, чтобы победить болезнь.

Илария улыбнулась, тряхнула головой, отгоняя мысли о предательстве.

— А ты знаешь, Кристинка, уже придумали. Альтернативное лечение. Иголками.

Глаза у Кристины загорелись.

— Здорово. Так надо попробовать.

— Тяжело это, детка. Целый день на иголках. И ночью тоже. И на голове иголки. И еще много всяких упражнений. И диета. Но в интернете пишут, что многие выздоровели. Там есть какая-то девушка, которая теперь здорова. Но у нее был парень, который во все это верил. Они верили даже после того, как наступило ухудшение, после того, как от нее отказались врачи и родители.

— Я тоже буду верить в тебя.

— Я знаю. Но я пока не готова. Надо все взвесить. Болезнь ведь не дается просто так. Значит, я заслужила. И если Бог решил, что мне нужно через это пройти, я должна это выдержать.

Кристина нахмурилась. Лицо стало серьезным, на лбу залегли две складочки. Как она не любила все эти разговоры о религии. О Боге. Если Бог есть, зачем он допустил то, что произошло с ними? Те, кто это сделали, живут припеваюче, а им, двоим, до сих пор приходится бороться за жизнь. Она повернулась к матери, поцеловала в щеку.

— Забыла, что мне нужно срочно позвонить.

Илария задержала ее руку.

— Одно слово, Крис.

— Да?

— Ты обещаешь мне подумать о ваших отношениях с Витей? — Кристина вздохнула. Мама хочет, чтобы она дала слово не встречаться с ним. Принести еще одну жертву? Если бы кто-нибудь сделал так, чтобы она забыла его. Руки, губы, поцелуи. — Я тут подумала, может тебе лучше уехать на время? Ты сейчас доделаешь свою сделку, получишь деньги и поезжай.

— Как я тебя оставлю?

— Мне предлагают лечь в больницу. А ты можешь съездить отдохнуть на море. Или в Европу. В Париж, например.

Кристина вспомнила о врагине. Она никогда не оставит маму одну. Нет, мамочка, сначала я должна кое-кого убить. А потом уже поеду. И пусть твой Бог попробует меня наказать. Я не верю в Бога. Я уже почти склоняюсь к тому, чтобы поверить в себя.

— Не думаю, что это хорошая идея уезжать куда-нибудь, когда здесь такая хорошая погода. — она вдохнула остро пахнущий сосновый воздух и вдруг почувствовала, что у нее улучшилось настроение. — Давай мы вместе подумаем. Ты над тем, чтобы начать лечение иголками, а я над тем, чтобы оставить соседа жене. — Она широко улыбнулась, чувствуя, как загоняет себя в угол. Если мама согласится, ей будет тяжело без Витьки. Зато придется обуздать свои инстинкты и вспомнить о позабытой гордости. Пусть Витька возится с мелкой и крупной сколько угодно и даже заделает еще одну со своей женушкой-коровкой.

Илария прищурила глаза и внимательно посмотрела на дочь.

— Детка, тебе никто не говорил, что ты провокатор?

— Работа у меня такая, мам. Иначе денег не будет. В любом случае тебе решать. А ты пока мне кинь ссылку на почту, чтобы я ознакомилась с этим новым лечением. Да, совсем забыла. Какой там адрес у моей сводной сестрички?

— Зачем тебе?

— На всякий случай. Буду мимо проезжать, загляну.

Илария пожала плечами.

— Филевская, двадцать, квартира восемь.

Кристина удалилась с подносом. Глядя вслед, Илария любовалась ее прямой спиной и гордо посаженной головой. Дочка могла бы с успехом нести поднос на голове. Красивая девочка. Дай Бог ей счастья. Вот только бы оставил ее в покое этот сосед. Илария сложила руки и подняла глаза к небу. «Господи, не оставь мою девочку в беде. Подскажи ей правильный путь».

Глава 11

Помыв посуду, Кристина включила ноутбук. Перечитала последнюю главу. Книги всегда были ее единственными друзьями. Но «Мастера и Маргариту» она любила за первую главу, подсказавшую ей путь к освобождению. Подсолнечное масло стало ее союзником. Некоторое время она смотрела в окно, вспоминая, как же все это случилось. А потом пальцы быстро забегали по клавиатуре.