Любовь против нелюбви
Шрифт:
– Ну… что мне там делать? Я не придворный.
– Почему? – не поняла Катерина.
– Матушка всегда говорила, что я не смогу, и пусть я лучше дома. И впрямь, дома лучше. Я пару раз ездил, прошлой зимой и позапрошлой, и пока больше не хочу. Буду лордом Телфордом – так придётся, деваться некуда, а пока – ну их всех, здесь лучше.
Катерина уже хотела возразить – мол, твою матушку только и слушать, а потом осеклась. Сколько раз она говорила детям, чтобы не лезли туда, где, по её мнению, их не ждало ничего хорошего? Наталья не слушала никогда, жила своей головой, как сейчас понимала Катерина. Делала ошибки… или
И вот Роберту-то как раз не мешало бы жить своей головой, наследник всё же! А то… вырос сыночка-корзиночка! Она терпеть не могла это выражение, им злоупотребляла Софья. А теперь что?
А теперь они ехали краем поля, и Роберт показывал ей, где тут что. Среди названий, в которых Катерина без карты тотчас же потерялась, промелькнуло знакомое слово «Скай».
– Это туда вчера ездил Джон? – спросила она.
– Да, там кто-то межу с соседом делил, нужно было разобраться.
– А почему ему, а не тебе?
– Так я при деле был, кто бы лошадку-то посмотрел?
Занавес, как говорится. Лошадку бы кто посмотрел. Поел, поспал. И подрался во внутреннем дворе – наверное. А кто потом будет всё это решать, когда отца не станет? Снова Джон?
Деревня, мимо которой они проезжали, состояла из пары десятков домиков – каменных, небольших – в один этаж и с крышей, окна были закрыты ставнями, несмотря на день. На единственной улице никого не было – наверное, все при делах. Ой, нет – мальчишки висят на заборе. Увидели всадников – бросились по улице с криками «Милорд Роберт едет!», после чего из домов стали показываться люди, преимущественно – женщины, и кланяться. Катерина понадеялась, что эти люди – арендаторы, а не какие-нибудь крепостные.
Впрочем, конечная точка их путешествия лежала как раз на дальнем краю деревни – дом побольше деревенских, с садом, сейчас заснеженным. И в воротах их уже поджидал мужчина – высокий, седой, с бородой и брюшком. Он снял шапку, поклонился, приветствовал Роберта и пригласил к себе.
Роберт радостно сообщил, что его леди очень заинтересовалась жеребёнком, и желает на него посмотреть, и он не стал ей отказывать. Вот как, не стал отказывать, значит.
С седла он снял Катерину сам. Интересно, это хорошее отношение к ней, это «положение обязывает» или просто все знатные дамы беспомощны? Или они поднимаются в седло по лестнице?
А дальше они отправились на конюшню – как поняла Катерина. Конюшня оказалась отдельно стоящим зданием, там располагался десяток коней, каждый в своей отдельной выгородке – «денник, Катя, это называется денник». А у дальней стены рядом с большой, очевидно, кобылой стоял маленький рыжий жеребёнок на тонких ножках – с белой звёздочкой во лбу. И Катерина должна была признать, что и он сам, и его мать – образцы грации и красоты, что уж, кони – животные красивые. Правда, скажи ей кто, что придётся на них ездить – засмеяла бы, а вон оно как вышло!
Кони получили угощение – припасённые из дому яблоки, а потом их хозяин, господин Джеральд, так его представили, стал зазывать милорда и миледи за стол. Милорд радостно согласился, и их накормили мясной похлёбкой и рыбным пирогом, а запивать пришлось элем – что поделать, они в гостях.
За столом говорили о лошадях, и Катерина поняла, что в этом вопросе Роберт разбирается. Хозяин дома, судя по всему, был заводчиком, и обсуждали они как раз – от какой кобылы с каким жеребцом будет наилучший приплод, какая кобыла ожеребится вскоре, и вот ещё бы жеребёночка от вашего, милорд, чёрного Змея – ух, красивый бы вышел. Ну хоть что-то знает и умеет, уже хорошо.
Пока хозяин кормил и развлекал разговором их с Робертом, остальных тоже где-то кормили – доносились взрывы смеха и девичье повизгивание. Семьи у хозяина как будто не было, впрочем, об этом можно будет расспросить потом.
В обратный путь тронулись, чтобы успеть домой до заката. По дороге Роберт охотно рассказал, что супруга господина Джеральда давно отошла в лучший мир, другой он себе не взял, а сыновья служат у лорда Грегори.
Когда они вернулись в замок, то Катерина поняла, что необыкновенно устала – и от верховой прогулки, и от обилия свежего воздуха. Значит, нужно чаще гулять, подумала она.
– Робби, мы ведь ещё сможем съездить куда-нибудь? – спросила она, когда он снял её с седла и поставил на землю.
– Да конечно! Тебе и вправду хочется?
– Да, мне хочется. И погулять, и побольше быть с тобой, – нужно же как-то тебя приручать.
И, глядишь, никто другой не станет на неё голову заворачивать.
– Да я только рад! – сообщил Роберт и поцеловал её прямо посреди двора.
К ужину леди Маргарет не вышла – и это ощущалось, за столом было проще и свободнее, никто не бросал подозрительных взглядов. Кстати, Роберту Катерина предложила вилку, но он нахмурился – и отказался. Сказал, пойдёт за стол, как привык. И ладно, отстанем пока, дальше будет видно.
За ужином он громко и радостно болтал про лошадей господина Джеральда, и ещё про чьих-то, и они с лордом Грегори обсуждали необходимые приобретения – сколько к весне купить и каких. А после ужина он глянул на Катерину сияющими глазами и сказал, что скоро придёт.
– Хорошо, только сначала будем мыться, – кивнула Катерина.
Мылись здесь примитивным способом – тащили жестяную ванну в пустую комнату рядом с Катериниными, а в ту ванну – гретой воды. В процессе таскания вода успевала остыть, но с этой бедой Катерина справилась легко – подогрела, да и всё. Драгоценный муж был отмыт до скрипа, волосы высушены, чистая рубаха – выдана. Попутно она сама вся вымокла, но тут уж ничего не поделаешь. Пришлось быстро ополоснуться остатками воды и тоже поскорее влезать в чистую рубаху и бежать под одеяло.
Наблюдение о том, что вдвоём – теплее, оказалось замечательно точным. Правда, успевший заснуть Роберт проснулся, обрадовался её приходу и взялся её целовать, ну да пусть, ладно. Говорят же – у тела тоже есть потребности. У этого определённо были.
29. Три недели
В следующие три недели Катерина привыкала к жизни в Телфорд-Касле. Легко не было, но – ничего такого, что нельзя было бы решить, продавить или игнорировать. К счастью, вот прямо отбиваться почти не приходилось. К сожалению, сомнительные и неприятные ситуации возникали каждый божий день.