Любовь против нелюбви
Шрифт:
Ей по-прежнему не давали прохода Джейми и Рональд. Но – Джейми поутих после того, как однажды был-таки пойман Робертом и получил в глаз. Вот прямо получил и прямо в глаз, с напутствием – близко не подходить к Кэт и младшим сёстрам. Теперь он только говорил гадости в спину – как обычный нормальный невоспитанный двоечник, которому учителя время от времени устраивают головомойку по поводу его четвертных оценок. То есть – ничего особенного, иди себе и не слушай, и на подначки не ведись.
Сложнее было с Рональдом. Он вёл себя безукоризненно, но был необыкновенно липуч и старался не подать ни малейшего повода к тому, чтобы обвинить его хоть в чём-то. «Сестрица, я всего лишь отставил твоё кресло, оно такое тяжёлое, а у тебя такие нежные маленькие ручки!», «Сестрица, я забыл, что ты у нас маг и можешь сама осветить
Бесценная свекровь вышла к столу уже на следующий день после ссоры – очевидно, не смогла дольше сидеть в своих комнатах, не держа руку на пульсе. Уж конечно, все новости и сплетни ей доносили, Катерина была уверена, но как же своими-то глазами не посмотреть? Пришла в залу как ни в чём не бывало воссела за стол и велела подавать обед. Только вместо Нэн при ней была другая служанка, Мэгги – тоже средних лет, чистая и аккуратная. Но эта, в отличие от предыдущей, занималась только хозяйкой, по сторонам не смотрела и язык не распускала. А Нэн, если верить слухам, не показывала носа из комнат миледи, там и ела, там и мылась.
А миледи, явившись к обеду, пристально осмотрела старшего сына, что-то на нём поправила, смахнула какие-то соринки, которых на нём всегда было предостаточно – где только находил. И уж конечно, ей сообщили, что сыночек ночевал не у себя, а у супруги. Бред какой – зачем жениться, если жить потом всё равно что не вместе?
На Катерину она разве что зыркнула-фыркнула, но промолчала. И то хорошо, хоть не скандалить при всём честном народе. Худой мир лучше доброй ссоры, уж хоть с какой стороны погляди. Конечно, при любой встрече Катерина могла получить словесную плюху – мол, и муж-то у неё опять бегает голодный, а сама-то поела, и рукава-то у него не так привязаны, и шнурок оторвавшийся на место не пришили… Но пока у неё хватало сил отвечать вежливо и непреклонно – не лезьте, миледи, сами разберёмся. И шнурки завяжем, и еду съедим. Становиться посмешищем для всех обитателей замка не хотелось, а на каждую их с леди Маргарет стычку мгновенно собирались зеваки. И разочарованно расходились – когда громкой ссоры не случалось.
А Роберту понравилось ночевать у Катерины. Он тоже отметил, что вместе теплее. Ещё принёс свой походный плащ – из толстого тёмно-зелёного сукна со льняной подкладкой, и меховым воротником, он был весомее плаща Катерины, потому что, по словам хозяина, в нём можно спать в лесу хоть зимой. Это точно, особенно – если не прямо на снегу, а веток накидать, то и ничего. Этот плащ они складывали поверх одеяла – и уже под ним спали. Было тепло и уютно.
Ещё Катерина свела знакомство с камердинером Роберта, Майком, его молочным братом, парнем тех же двадцати пяти лет. Был он добродушен и кругл, не умел и не любил сражаться, зато знал всё о тканях, портных, носке и хранении одежды, уборке комнат милорда и прочих хозяйственных делах. Майк был только рад вниманию Катерины к вещам его милорда – так и сказал, и вместе они пересмотрели всё, что-то подлатали, что-то Катерина почистила магическим способом, и Роберт в целом стал выглядеть поприличнее. Правда, он всё равно умудрялся найти то пыль, то грязь, то ржавый гвоздь, но что-то с этим сделать было решительно невозможно, только оставить как есть.
Но когда Катерина попробовала прощупать почву насчёт съехать из Телфорд-Касла – он её не понял. Зачем съезжать, и тут ведь хорошо. О да, нас и здесь неплохо кормят, а в любом другом месте придётся самому себя кормить. Хоть здесь это и не значит – вставать рано и ходить на работу.
Впрочем, что лорд Грегори, что Джон вставали рано – им дел хватало. Джон съездил в свой Солтвик и вернулся, привёз Катерине подарочек от его Анны – вышитый платок с кружевом по краю. Пришлось спешно что-то придумывать – и тоже отправлять подарок, пару льняных салфеток.
И даже Джейми и Рональд долго не залёживались, потому что у них тоже было дело – тренировки во внутреннем дворе, в наружном дворе, и ещё конные – на утоптанном снегу за воротами замка. К рассвету они уже обычно были готовы выбираться наружу – не глядя на то, тепло там сегодня или не очень. Правда, по меркам Катерины, на здешней улице ни разу ещё не было холодно, просто все они не умели одеваться и утеплять своё жилище. Но когда три дня мела метель, а море штормило – все сидели дома.
К слову об утеплении и одевании. Запасы льняной ткани позволяли, и Катерина разработала, а потом они с Грейс сшили пробную модель трусов. Да-да, обычных трусов, о которых тут и не слыхивали – якобы, о них рассказала Мэгвин, а кто тут так близко знал ту Мэгвин, что смог бы опровергнуть эти слова? А у Старшего Народа может быть всё что угодно, как теперь уже понимала Катерина. Крой Катерина себе представляла, а вместо резинки продели верёвочку. И Грейс долго не могла понять, зачем они нужны – пока Катерину не настигло естественным путём регулярное кровотечение, при котором они оказались очень даже удобны. Грейс прониклась, долго говорила, что да, так лучше, чем просто подвязывать полоску ткани. А потом ещё оказалось, что Катерина может очистить ту самую запачканную ткань – это обрадовало невероятно. Но после магической очистки и трусы, и старые тряпочки всё равно отправили в прачечную, отпаривать. А Грейс и Милли, глядя на Катерину, сшили по паре таких же предметов туалета себе.
Да-да, у Катерины теперь было две ближних служанки. Обе оказались миролюбивы и не ссорились, ссор ещё и в своих покоях Катерина бы не вынесла. Девятнадцатилетняя Милли была обычной дворовой девчонкой, её отец помогал в кузнице, а мать работала на кухне. Также у неё были три брата и сестра – от пяти до семнадцати, и всего трое умерли, говорила она, и это хорошо, потому что у других умирают больше. Все они тоже приносили пользу в стенах Телфорд-Касла.
Милли безоговорочно признала авторитет и превосходство Грейс – как-никак, та была дочерью управляющего и грамотной особой. Когда Катерина услышала, что Милли неграмотна, то приказала ей брать книгу и учить буквы – мало ли где понадобится. Уж что, а научить читать Катерина умела, равно как и считать, и простейшим математическим действиям. Кое-что из этого было интересно Грейс, а что-то – Фанни и Энни. У них был учитель, господин Берк, и гувернантка Лизбет, но они при всяком удобном случае прибегали к Катерине – утверждали, что с ней интереснее. Лизбет только рада была, как понимала Катерина.
Сама Катерина прочитала те две книги, которые привёз Джон, а потом подобралась и к дневнику Кэт. Она не знала, была ли у Кэт привычка перечитывать записи или же нет, но на всякий случай открывала дневник только ночами, при свете магического огня. И только в те ночи, когда Роберт спал под воздействием магического зелья.
С зельем вышло неплохо, но тратить все запасы, и без того небольшие, на охламона-мужа Катерина была не готова. Поэтому – по одной крупинке, изредка, раз в несколько дней. Робби спал сном младенца, а она при магическом свете читала заметки, написанные той, чью жизнь вынуждена жить.
Но – там была описана обычная, как поняла Катерина, жизнь девицы из благородного семейства. Книги, музыка, наряды, святочные и йольские гадания, радость от приездов старшего брата, забота отца, возможное замужество.
И вот с замужеством-то вышла загвоздка. К ней посватался Рональд, и сын герцога Морни, хоть бы и третий, представлял собой отличную партию. Но он нехорошо приставал, а как-то после ужина и вовсе попробовал зажать Кэт в тёмном углу – чтобы, как он говорил, стала сговорчивее. И если бы не вдруг пришедшая магическая сила, которая напугала не только её саму, но и Рональда – быть бы бедняге обесчещенной, и тогда впрямь не осталось бы другого выхода, кроме замужества за ним. Если б ещё взял, а не посмеялся бы, подумала Катерина.
Ещё был некий сын отцовского старого друга по имени Джонатан Майли, наследник приличного имения где-то на юге, но с ним Кэт даже не познакомилась – предполагали, что осенью поедут ко двору, и там всё решат, но в августе случилась война.
С магией у Кэт было туговато – иногда, в минуты сильного волнения или вот ещё опасности, она прорезывалась, но управляться с ней Кэт не умела. А когда на занятиях с господином Бервиком нужно было призывать силу и брать её под контроль – у неё ничего не выходило. Господин Бервик сетовал на недостаточное прилежание, недостаточное упорство и нежелание постичь собственную суть. И говорил, что магическая сила могла бы стать Кэт подмогой и подспорьем.