Любовь сладка, любовь безумна
Шрифт:
Между собой они говорили, что хозяин правильно поступил, выбрав эту женщину. Она из настоящих людей.
Лучшей похвалы трудно было дождаться из уст этих невежественных индейских крестьян, воспылавших к ней поистине фантастической преданностью.
Джинни приходила к ним в гости, пеленала детей, даже помогала молоть маис на тортильи. Она умела готовить на открытом огне и отбивать белье на плоском камне, чтобы отстирать его получше.
Даже старый Сальвадор, помнивший еще мать Стива, проникся уважением к Джинни и часто приходил, чтобы рассказать новости, подхваченные в деревне.
Через две недели в маленькой комнате, служившей Джинни кабинетом, появился Сальвадор, неодобрительно хмурясь:
— К вам какой-то человек, хозяйка. Похож на бандита.
Кто еще явится сюда ночью? Но он говорит, что пришел от хозяина.
Джинни вскочила, сияя изумрудными глазами:
— О Сальвадор! Почему не сказал раньше? Где он? Ты дал ему поесть?
Не ожидая ответа, она ринулась на кухню, где сидел незнакомец самого бандитского вида, со злобной ухмылкой рассматривая маленькую горничную, испуганно жавшуюся к плите. Увидев Джинни, он изумленно привстал.
Шаль, которую она обычно носила, свалилась с плеч, и волосы сверкали, подобно начищенной меди. Она была босиком и носила, как всегда, яркую юбку и белую блузку с глубоким вырезом, как у индейской крестьянки. Мужчина, представившийся как Маноло, почти с благоговением взирал на Джинни и даже снял широкополое сомбреро, по-прежнему не в силах отвести глаз от Джинни.
— У вас для меня письмо? От мужа?
Голос у этой женщины был таким, как ожидал Маноло, — низким, чуть хрипловатым.
«Погодите, — подумал он, — пока расскажу остальным.
Теперь у Эстебана не будет недостатка в желающих отнести письмо его жене».
Широко улыбаясь, чтобы скрыть свои мысли, Маноло вытащил из кармана вышитой серебром куртки смятый клочок бумаги. Куртку он снял с убитого собственноручно молодого щеголеватого лейтенанта и весьма ею гордился.
Рыжеволосая женщина повертела записку в руках, словно боясь развернуть, и вопросительно взглянула на Маноло;
— Ты ел? Устал, должно быть? Сальвадор принесет тебе поесть и текилы… а потом сможешь отдохнуть.
Старик, по-прежнему неодобрительно хмурясь, застучал тарелками и сковородками, не особенно торопясь выполнять приказ хозяйки. Но все же, ворча, поставил перед «гостем» тарелку с едой и кувшин с водой.
Джинни засыпала Маноло вопросами, Но тот либо ничего не знал, либо не был расположен отвечать и, поев, исчез так же быстро и незаметно, как и появился.
Джинни отнесла записку в спальню, чтобы прочесть наедине. Первое письмо, которое послал Стив! Что за непредсказуемый человек!
Она развернула смятую бумажку, на которой было нацарапано всего несколько слов:
«Мы очень заняты — все время на марше,
Вот и все. Даже издалека он по-прежнему готов ранить ее. Такую записку можно написать любому постороннему человеку. Почему, почему он так боится связать себя?
«О Стив, Стив, — безутешно думала Джинни, — почему я продолжаю тебя любить? Почему не могу относиться к тебе так же пренебрежительно, как ты ко мне?»
Но ответа найти не могла. Придется набраться терпения… и ждать.
Глава 49
Стив Морган, никогда не обладавший достаточным терпением, на этот раз был вынужден ждать, пока огромная армия Диаса осадит крепость Пуэбло. Но Диас, уверенный в добровольной сдаче города, предпочитал выжидать, играя в кошки-мышки с верными императору гарнизонами, защищающими не только Пуэбло, но и Оризабу, Кордобу и Веракрус — единственные города, оставшиеся во владении Максимилиана. Стив, ранее наслаждавшийся опасной жизнью партизан, почувствовал, что устал от бесконечных переходов, не позволявших выспаться или отдохнуть.
Поскольку Стив легко сходил за американца, он мог, не возбуждая подозрений, появляться как среди американцев, так и мексиканцев, сражавшихся на стороне императора. Американцы были повсюду, и никто не смотрел на них с любопытством. Жесткие, закаленные в боях наемники, сражавшиеся еще во время Гражданской войны, наслаждались битвой ради битвы, надеясь извлечь выгоду для себя, когда империя окончательно развалится и земли и поместья, принадлежавшие сторонникам Максимилиана, пойдут с молотка.
Обычно Стив выполнял свои обязанности с холодной сосредоточенностью, не выходя из себя. Сражаться и убивать — его профессия. Женщины — орудие наслаждения, относящиеся к той же самой категории, что хороший обед и удобная постель. Лишь о некоторых, как о графине или Консепсьон, он думал с искренней теплотой и симпатией.
Но прежде чем Джинни так неожиданно вновь вошла в его жизнь, Стив не позволял ни одной женщине завладеть его душой или… сердцем.
Он встретил Консепсьон, когда та танцевала в маленьком кабачке в Оризабе. Презирая риск и опасность, Стив навещал графиню де Валмес так часто, как мог, особенно когда узнал, что муж Соледад последовал за императором. К тому времени как Стив встретил Консепсьон, безумный страстный роман между ним и крестной превратился в нежную дружбу, особенно после того, как глубоко религиозная Соледад во всем призналась исповеднику и тот строго приказал прекратить почти кровосмесительную связь между ней и крестным сыном.
Стив слишком увлекся ею — частью из благодарности, частью потому, что так долго был без женщины. Соледад оставалась по-прежнему прекрасной, с фигурой молодой девушки — муж не был способен дать ей детей. Она оказалась опытной в делах любви и в самом начале почти так же обезумела от страсти, как и Стив. Но яркое пламя вскоре выгорело, превратившись в тлеющие уголья, они начали разговаривать больше, чем заниматься любовью, и Стив почувствовал явное облегчение. Ненавидел он прочные узы, что поделаешь!