Любовь творит чудеса
Шрифт:
Нарисованная бровь мадам Олимпии вновь взметнулась вверх.
– Позвольте повергнуть вас в еще больший шок. Это судья Морган дал мне денег. Он тоже хотел, чтобы вечерами с улиц города исчезала определенная область деятельности.
– Проклятие. Я этого не знал.
– Сомневаюсь, что это вообще кому-нибудь известно. Так что, мистер Андруз, если вы вдруг передумаете и все же решите порвать невидимые узы, связывающие вас с покойной дочерью моего друга, я всегда к вашим услугам. На этот раз я подыщу женщину, которая не обманет ни вас, ни меня.
Кэмерон заставил
– Благодарю вас, но нет. Я как-нибудь сам.
Однако едва он вышел в ночь, перед его носом пролетела и рассыпалась по земле фонтаном искр сигара. Кэмерон отшатнулся.
– Какого черта?
На залитой тусклым светом улице он разглядел хорошо одетого мужчину, вальяжно прислонившегося плечом к стене.
– Добрый вечер, месье Андруз.
– Что это, черт возьми, было?
Темноволосый незнакомец откинул полы своего ладно скроенного сюртука и уперся руками в бока.
– Мне не под силу изменить того обстоятельства, что вы отец Алексии, но я сделаю все, чтобы оградить от ваших посягательств свою единственную сестру.
Стало быть, это и есть Бастьен. Сравнение с Адонисом оказалось вполне справедливым. Молодой человек не только был поразительно красив, но и обладал превосходной фигурой лондонского денди.
– Что заставило вас думать, будто мне интересна ваша сестра?
Бастьен сунул руки в карманы брюк и слегка расслабился. Судя по всему, он не собирался демонстрировать силу. Во всяком случае не сегодня.
– Просто подумал, вам стоит знать, что мы, Тибодо, своего не отдадим. – Бастьен вскинул бровь. – Вы меня понимаете, oui?
Кэмерон сделал шаг вперед. Бурлящее в душе чувство неудовлетворенности и разочарования грозило перерасти во всепоглощающую ярость.
– Осторожнее, Бастьен. Я уже не тот костлявый семнадцатилетний юноша, которого ваш брат едва не забил до смерти. Вы же не хотите лишиться своей исключительной красоты, верно? Думаю, богатым леди не слишком понравится, если ваше лицо станет похожим на кровавое месиво.
Лениво улыбнувшись, Бастьен развернулся на каблуках и растворился во тьме. Кэмерон же зашагал в противоположном направлении, чтобы поведать Мишелю шокирующие новости о новоявленной дочери – незаконнорожденном каджунском ребенке, взращенном в поселении на болотах.
Было уже поздно, когда Кэмерон вышел из ресторана и свернул на Роял-стрит. Вскоре он остановился перед фамильным особняком, в котором родился и вырос. Кэмерон вставил ключ в замок на кованых воротах, ведущих на утопающий в темноте просторный двор и подъездную аллею. В нос ему ударил аромат роз.
В тишине раздался скрежет ключа в замке и металлический лязг петель. Такие знакомые звуки, поселившие в душе пустоту. Как же круто изменилась его жизнь. Теперь, когда из родных остались лишь кузен Мишель да дядя Джастин, спрятавшийся от мира на своей плантации в верховьях реки, одиночество разъедало душу Кэмерона подобно кислоте. А при мысли о том, что его неосмотрительность стоила жизни двум женщинам, сжалось сердце.
Оказавшись в доме, Кэмерон прошел в темную гостиную. Сняв сюртук, жилет и галстук,
Проклятие. Он сам напросился на пулю, но даже дуэль не разрушила многолетней дружбы кузенов. Да и глупо было ссориться из-за женщины, которая стала впоследствии женой Тревора. Проклятие. Нужно было схлопотать пулю, чтобы осознать: будучи единственным ребенком, он не видел отличия братской любви от любви к женщине, с которой хочешь связать свою жизнь. Понимание пришло лишь после встречи с Дианой.
Кэмерон застонал, и звук этот эхом отразился от стен гостиной. Господи, как же он по ней скучал. Их брак являл собой союз двух сильных личностей, решавших все свои разногласия в постели. Или на полу. Или на берегу моря. Им совершенно не было дела до того, где заниматься любовью, когда выпадал подходящий момент. Жизнь тогда была хороша. Даже слишком.
Тяжело вздохнув, Кэмерон поднялся в свои покои. Он начал смертельно уставать от необходимости каждый вечер в одиночестве ложиться в холодную постель, а потом еще долго ворочаться с боку на бок. Только вот теперь его одолевали размышления о новой проблеме – дочери, внезапно свалившейся ему на голову.
Странно, но дверь в хозяйскую спальню была наполовину распахнута. Хотя Кэмерон отчетливо помнил, как щелкнул замок, когда закрывал ее сегодня утром. Он пожал плечами. Должно быть, горничная перестилала постель. Кэмерон подошел к каминной полке, на которой всегда лежали лучины и стояли свечи. Он зажег свечу, взял ее в руку и едва не споткнулся. На подушке, поблескивая золотой цепочкой, лежали его карманные часы.
– Черт бы тебя побрал, Алексия! – Кэмерон пересек комнату и взял часы в руки.
Откуда девочка узнала, что он съехал из отеля? Должно быть, она пробралась в дом, когда он отправился с визитом к мадам Олимпии. Но одно дело – воровать вещи, а совсем другое – бродить по городу с наступлением темноты. При мысли об этом по спине Кэмерона пробежал холодок. Он разразился ругательствами. С часами в одной руке и со свечой в другой он поспешно спустился назад в гостиную. Отодвинув стоящий перед диваном столик, он закатал ковер, поднял половицу и открыл тайник, в котором хранил часы.
– Она наверняка украдет часы снова, – пробормотал он. Кэмерон намеревался хранить дорогую ему вещь в этом тайнике до тех пор, пока не уедет из Нового Орлеана навсегда. Он вернул половицу на место, раскатал ковер и поставил на него стол, а затем схватил сюртук, жилет и галстук. Но, немного подумав, вновь бросил их на диван. Они не нужны ему там, куда он направлялся.
Глава 6
Жозетта сидела напротив брата, желая, чтобы он поскорее отправился домой. С помощью длинной ложки она размяла листья мяты и ломтики лайма, лежащие на дне бокала. Вдохнув божественный аромат, Жозетта сделала глоток.