Любовь-убийца (сборник)
Шрифт:
Ей в принципе и старая работа нравилась – сидишь на телефоне, расписываешь Канары и Багамы, где ни разу не была, – но начальница, сучка, приревновала, что в компаниях не она оказывается в центре внимания, а ее подчиненная, начала придираться, перевела ее на улицу – садиться народу на уши своим матюгальником: экскурсия по ночному Петербургу, незабываемые впечатления, легенды и мифы с раскладкой по объектам, гибкая система скидок... Она и в эту мутотень сумела добавить человеческого перчику: посмотрите направо – это Медный
Народу нравилось, но какая-то старая комсомолка, сука краснознаменная, настучала в фирму, а начальница только того и ждала...
Немножко прихрамывая, хотя у нее ничего уже не болело, она вернулась в шикарный холл и на мгновение прикрыла лицо руками, как бы говоря: ой, господи, еле отделалась! – и долгим значительным взглядом посмотрела ему прямо в глаза, словно не веря своему счастью. Глаза были серые, нордические, холодные, хотя и выражали растерянную радость.
– Хочешь выпить? Мне тут приходится гостей принимать, есть виски, вино... Тебе какого – красного или белого?
– Ты знаешь, я бы чего-нибудь съела... – заговорщицки улыбнулась она: ей спешить некуда, да и впрямь было бы неплохо пожрать по-человечески.
– Тут по соседству неплохой ресторанчик есть, я у них заказываю... Сейчас позвоню, они все принесут.
– Но это же, наверное, очень дорого?.. – она изобразила деревенский испуг.
Он отмахнулся одними пальцами и набрал номер по памяти. Назвался только именем-отчеством, которые она тут же забыла, и ласково, словно папаша, воззрился на нее.
– Как ты все эти годы жила?
– Да что обо мне говорить, жила, как все. Ты как?
Он снова понес какую-то мутотень насчет термояда, лазеров-хуязеров – она слушала во все глаза. Получалось, что все у него шло лучше не надо, а потом государство отвернулось (и правильно сделало, что отвернулось), утечка мозгов, надо возрождать...
Как был дурак, так и остался. Возрождать... Зацепился за хорошее место, так сиди и радуйся... Нет, это такая наша русская манера – Марьяна-старица, за весь народ печальница, сама дома не евши сидит...
Но этот остолоп явно не голодает – расторопный парнишка по-быстрому приволок в судках какие-то салатики, горячие блюда из красной рыбы... Когда он расплачивался, она заметила у него в бумажнике целую пачечку стодолларовой зелени, – что за времена пошли, если у такого лошья такое бабло?..
Чокнулись белым французским вином – он сказал, как называется, но это ей было пофиг, а вот бокалы она отметила: какие-то фирмовые – и звенели красиво, и переливались...
– За встречу! – она задержала на нем значительный взгляд, и он ответил так же значительно.
Клюет, клюет!..
Рыба была очень вкусная, но ей объедаться сейчас было ни к чему, а то живот раздуется.
– Знаешь,
– Конечно, конечно, – засуетился он и проводил ее в ванную.
Она хромала еще сильнее, чтобы он еще лучше прочувствовал ее руку.
Да-да, евростандарт есть евростандарт, кафель не отличить от мрамора...
Лампочек в потолке было слишком много, это ни к чему – она оставила две по сторонам большого зеркала: при таком освещении у нее фигура еще будь-будь.
Она специально не стала запирать дверь. Поплескалась, подождала – тишина. Она прошлепала по малахитовой плитке к двери и приоткрыла ее. Снова поплескалась. И снова никакой реакции. Ну и урод, где его только воспитывали!
Она снова прошлепала к двери, просунула голову, покричала в холл:
– Принеси, пожалуйста, полотенце!
– Оно на змеевике, я им еще не пользовался! – жизнерадостно прокричал он в ответ.
Ну, мудак!.. Она сняла со змеевика дышащую прачечной махровую простыню и бросила ее в полупустую ванну.
– Я его в ванну уронила, другого у тебя нет?
– Сейчас!
Тишина, видно, где-то роется. Уфф, кажется, шлепает сюда. Протягивает синее полотенце издали, но она укрылась за дверью и руку убрала. Что за дурак – он через дверь просовывает свою, не входя внутрь!..
Пришлось забираться обратно в ванну и кричать оттуда:
– Принеси мне его сюда, я боюсь простудиться!
Вполз, слава те господи, наконец-то соизволил!.. Она его уже почти ненавидела.
Протягивает полотенце, а сам смотрит в сторону... Но эти штуки мы знаем, краем глаза все что надо хочешь не хочешь, а разглядишь.
– Посмотри, пожалуйста, у меня под лопаткой – кажется, родинка какая-то ненормальная, – жалобно взмолилась она, и тут уж ему деться было некуда, пришлось разглядывать ее лопатки, сначала левую, потом правую.
– Ничего не вижу, – наконец честно доложил он.
– Ну и хорошо, значит прошло, – легкомысленно сказала она и повернулась к нему передом, преданно глядя ему в глаза как лучшему другу, однако он смотрел в сторону.
– Ведь мы же с тобой друзья, – она искательно засматривала ему в отвернувшееся лицо, так что в конце концов и ему пришлось ответить ей прямым взглядом:
– Конечно.
– Так чего ты стоишь, как неродной, забирайся ко мне, я тебя вымою, ты же тоже весь потный. Да не бойся, я тебя не изнасилую, – ласково прибавила она как маленькому: мужики не переносят, если им сказать, что они чего-то боятся.
Он взялся за шерифский ремень на белых джинсах, но так нерешительно, что пришлось ему помогать. Как бы по-дружески, с шуточками – мол, не бойся, твоя невинность останется при тебе: мужики страшно не любят, когда их считают невинными.