Любовь в отеле «Ритц»
Шрифт:
— Отлично! Так и надо! — с негодованием сказала Вильма.
— Я с вами согласен, и когда граф окажется изгнанным из круга всех, кто имеет вес во французском обществе, у него просто не будет возможности вести себя столь мерзко и отвратительно.
Он поглядел на часы и воскликнул:
— Если я хочу застать посла до ленча, я должен спешить!
— Благодарю вас за визит, — сказала Вильма, — и, пожалуйста, передайте маркизу, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.
— Я передам ему ваши слова, — заверил Питер.
Вильма проводила его до парадной двери. Она заметила, что Хэмптон смотрел на нее с явным восторгом.
Прощаясь, он задержал ее руку в своей дольше необходимого:
— До свидания, мисс Кроушоу. Я полагаю, я смогу заглянуть к вам снова завтра и принести новости относительно состояния нашего больного?
— Я надеюсь, вы так и поступите, — ответила Вильма, — и спасибо еще раз за ваш сегодняшний приход.
Она проводила взглядом его карету, затем возвратилась в гостиную.
Девушка подумала о том, что если они с отцом уедут завтра, то ей следует написать маркизу. Она должна объяснить ему невозможность их дальнейших встреч.
— Все кончено… Кончено! — сказала она самой себе и, усевшись за секретер, стоящий у окна, взяла ручку.
Вильма успела написать совсем немного, когда ее позвали к ленчу, накрытому наверху.
Графу хотелось побыть в ее обществе.
Она взглянула на написанное. Потом порвала все на мелкие кусочки и бросила в корзину для бумаг.
Поднявшись наверх, она увидела отца на ногах. Он был в халате и уже перебрался в примыкавшую к спальне гостиную — будуар.
В центре комнаты стоял стол, накрытый на двоих.
Увидев дочь, граф воскликнула — Смотри, дорогая, я хожу, но Герберт отказался принести мне одежду и требует, чтобы я вернулся в постель сразу же после такой безумной выходки, как ленч с тобой!
Вильма рассмеялась.
— Вы же знаете, нам всем приходится повиноваться Герберту, — сказала она, — тем более он, как всегда, прав, папа. Пьер Бланк дал также и мне строгие инструкции относительно того, как вы должны вести себя, когда вернетесь в Англию.
— Нет ничего хуже, чем болеть и терпеть всех этих ворчливых женщин, деспотичных слуг и докторов, раздающих указания направо и налево! — ворчал граф.
Было ясно, однако, насколько он доволен, что встал на ноги.
И они отпраздновали это событие бокалом шампанского.
— Я попросила дворецкого заказать нам отдельное купе, — рассказала отцу Вильма, — но он говорит, могут возникнуть трудности, учитывая срочность заказа.
— Я думаю, ему все удастся, вопрос ведь только в цене, — усмехнулся цинично граф.
И он оказался прав.
Когда дворецкий возвратился, он объяснил Вильме, как, с большими трудностями и раздавая щедрые чаевые, ему все же удалось получить купе.
Зато места, которые он достал, были в вечернем экспрессе, добирающемся до Кале за ночь.
Вильма подумала, что для отца, возможно, как раз будет лучше поспать в поезде.
По крайней мере он отдохнет перед оставшейся частью пути, которая могла быть не такой спокойной, учитывая предстоящий переезд через Ла-Манш, а потом еще несколько часов в поезде от Дувра до вокзала Виктории.
Она поблагодарила дворецкого за старание, уверенная, что отец, уезжая, обязательно щедро одарит его за все труды.
Затем она пошла в свою спальню, чтобы там снова и снова пытаться начать свое письмо.
Наконец ей удалось подобрать сердечные и откровенные слова. Она медленно перечитала написанное.
Сказка подошла к концу. Трудно выразить всю мою благодарность за вашу доброту, проявленную ко мне во время моего пребывания в Париже.
Я никогда не смогу забыть красоту площади Согласия и буду помнить Булонский лес и наш восхитительный обед в «Гран Вефоур».
Спасибо вам за эти мои воспоминания, и я желаю вам счастья.
Вильма.
Она положила письмо в конверт и оставила на секретере, решив передать его через Питера Хэмптона, когда тот зайдет утром следующего дня.
Теперь ей еще следовало купить кое-какие подарки своим друзьям в Англии.
Тем, кто скучал без нее на балах и званых ужинах, которые она пропустила.
Ей хотелось купить нечто особенное для тетушки, представившей ее ко двору.
Когда позже днем Вильма разговаривала с отцом, она предложила ему не ехать в их лондонский дом, а сразу же отправиться в поместье.
— Но как же твои балы и вечера? — нахмурился граф.
— Мне совсем не хочется их посещать, папа. Мне бы больше хотелось побыть с вами, особенно когда вам станет невмоготу обходиться без верховой езды.
Она увидела упрямое выражение на отцовском лице и быстро добавила:
— Вы должны слушаться указаний доктора. Так что мы будем гулять в саду, удить рыбу в озере, чего мы не делали уже очень-очень давно.
Она сделала паузу на мгновение и затем продолжала:
— Я уверена, вам хотелось бы многое усовершенствовать в поместье. Вот и представилась возможность исполнить задуманное и дать необходимые указания.
Граф, прекрасно понимавший дочь, положил ей руку на плечо.
— Ты хорошая девочка, Вильма, — сказал он, — и, лишив тебя радостей летнего лондонского сезона, я обещаю устроить для тебя осенью самый большой и самый прекрасный бал, о котором только можно мечтать.
Сказанное им заставило девушку почувствовать себя виноватой.
Настоящая причина того, почему ей не хотелось возвращаться в Лондон, была в отсутствии всякого желания танцевать с молодыми людьми, к которым она не испытывала ни малейшего интереса.