Любовь в прямом эфире

Султан Лия

Пытаюсь вырваться из цепких лап мужчины, от которого несет перегаром. Посмотрела на второго и поняла — дело дрянь. У него зрачки расширены, я такие видела во время рейд по наркопритонам. Но эти не похожу на вонючих нариков, поймавших приход. Они другие: богатые мажоры, зажравшиеся уроды, считающие, что им все позволено. И я бы сейчас с удовольствием дала им в морду, но обездвижена. Пытаюсь вырваться, но мужик, пусть и пьяный, все равно сильнее.

— Побудешь нашей мамочкой? Мы с другом любим делиться телочками, — издевательски

смеется. — Тащи ее к нам, — он хочет коснуться пальцами моего подбородка, но я плюю ему в лицо и попадаю прямо в глаз.

— Блядь, сука- он заносит ладонь, я от страха жмурюсь и уворачиваюсь, но вместо удара слышу другое.

— А-а-а-а, ебать, отпусти.

Распахиваю глаза и вижу, как обкуренного ударил в живот никто иной как Лев. Тот сложился пополам, а мой спаситель схватил его за шкирку и еще раз ударил. Наркоша упал на пол и схватившись за бок, начал кричать. А Лев присев рядом на корточки, вцепился ему в волосы, оттянул их назад и посмотрел в лицо.

— Гнида, блядь, решай какую руку тебе отрезать сначала? — хрипит мой спаситель.

В этот момент почувствовала, что хватка ослабла и воспользовавшись моментом, врезала второму мажору по носу. Услышала сначала хруст, затем дикий ор и трехэтажный мат. А еще почувствовала как печет ладонь — все-таки с возрастом драться стало сложнее, суставы уже не те. Схватила запястье пальцами второй руки и принялась растирать, наблюдая за тем, как моему второму обидчику Лев тоже что-то втирает за жизнь и при этом бьет точно по тем же местам. Думаю, что на сей “приятной” ноте надо валить, но не оставлять же здесь разъяренного Льва, в которого бес вселился.

Глава 18

— Лев! Лев! Остановись! — кричу и дергаю его за легкую куртку. Главное — самой не попасть под раздачу. — Остынь уже!

Мужчина вдруг останавливается и, тяжело дыша, несколько секунд вглядывается в мое лицо.

— Соня, — наконец, выдыхает он.

— Соня, Соня, — ворчу я. — Идем уже, пока ты их не прибил окончательно. Не люблю мокруху, — отшучиваюсь я, а саму все еще потряхивает.

— Как ты? Повредила? — подходит ко мне слишком близко и берет за ладонь, а я резко ее убираю, словно кипятком ошпарило.

— Не надо. Все нормально. Идем. Мое такси подъехало, — разворачиваюсь и решительно иду к машине, а Лев — за мной.

— Зачем такси? Я сам тебя отвезу, — не спрашивает, а командует.

— Спасибо, обойдемся только дракой, — бросаю ему через плечо. — И вообще, ты что следишь за мной?

— Нет, зачем? — нагло врет.

Подхожу к такси, открываю дверь и волей-неволей приходится посмотреть на Льва.

— Это ты мне скажи — зачем? У меня здесь было свидание и тут ты нарисовался.

— И как, хорошо прошло свидание? А где твой чернявый кавалер был, когда на тебя напали?

— А это не твое дело.

Шагает ко мне, хватает дверь и смотрит прямо в глаза.

—

Я тебя отвезу. Мы спокойно поговорим.

— Мне это не нужно, — не отрываясь, гляжу на него.

— Мне нужно, — хмурится он.

Только хочу открыть рот, как дает о себе знать водитель такси.

— Уважаемые, у меня простой уже десять минут. Это сверху две тысячи. Вы либо сюда, либо туда.

— Сюда, — рявкаю я, сажусь в машину и захлопываю дверь. — Заблокируйте дверь.

Слышу характерный щелчок, автомобиль трогается с места, а Лев смотрит нам вслед.

Ругаю себя за все на свете: за это дурацкое свидание, за встречу со Львом, даже за ноющую ладонь. Прошу таксиста высадить меня прямо у подъезда от греха подальше. Хватит приключений на мою пятую точку.

Зайдя домой и включив свет, обнаруживаю в прихожей стража Галактики Иннокентия. Лежит, хвостом виляет, смотрит на меня снисходительно, как на челядь.

— Мя-я-яу-у-у-у, — здоровается он, а мне в этом тоне слышится лишь издевка, мол “Что-то ты рано вернулась”.

— Не мяукай! Мать пришла на нервах. И если ты, паразит, что-то натворил, то пеняй на себя.

— Ф-ф-ф-фр, — услышала в ответ.

Прошла в комнату — порядок. Неужели мой обнаглевший кот стал следовать заветам хозяйки? Переодеваюсь в домашние брюки и футболку, собираю волосы в пучок на голове и иду ванную. А там…глаза б мои этого не видели.

— Кеша, твою мать! — ору на всю квартиру и достаю из ванной бутылку с вытекшим шампунем. Не то чтобы он дорогой, но я только недавно забрала его с “Вайлдбериз”. Иннокентий тут же подрывается и как заправский Человек Паук взбирается на шкаф.

— Ну-ка чеши сюда, паскудник! Плакали твои колокольчики. Завтра куплю садовые ножницы и отрежу тебе все нахрен!

— Мя-я-я-яу-у-у! — воет котяра, намекая на то, что не дастся, особенно без анестезии.

Наш домашний скандал прерывает звонок в дверь. На часах девять вечера и я думаю, ладно, еще почти детское время. Смотрю в глазок и вижу…

— Господи, опять ты! — из груди вырывается стон.

— Нет, это Лев, — шутит он, а я припадаю лбом к прохладному металлу.

— Что на этот раз?

— Просто поговорить. Трубку ты все равно не возьмешь. А мне надо тебе многое сказать, — между нами словно не только дверь, но и огромная пропасть. Мы так близко, но так далеко.

— А если я не хочу слушать?

— А если я очень попрошу?

— Нет. Это бессмысленно. И я тебя не пущу.

— Тогда я сяду под твоей дверью и буду сидеть, пока ты не впустишь.

— Ну и сиди. Смотри, яйца не отморозь, — соглашаюсь я и ухожу.

В его угрозу не верю. Постоит-постоит и уйдет. Возвращаюсь в ванную, убираю последствия хаоса, а затем умываюсь. На консоли в прихожей пищит телефон, а я еще не вытерла лицо. Обычно в районе десяти мы говорим с мамой, поэтому я даже не смотрю на дисплей и, вытирая лицо полотенцем, сразу отвечаю на вызов.