Любовь в смертельной прогрессии
Шрифт:
В сторону города я ехал на приличной скорости, с тревогой поглядывая в зеркало заднего вида. К счастью, ни одна машина не пыталась обгонять меня. На выезде с кольцевой я повернул на дорогу, ведущую к дому моей тетушки. Подмазов не мог выследить меня, они с Алиной еще, скорее всего, только выехали. Я хотел убедиться собственными глазами, что Алина направилась к себе домой, что спектакль окончен. Себе я объяснял это именно так. Что же на самом деле двигало мной — я пока не знал.
Машину поставил, втиснувшись между двух автомобилей, на плотно забитой стоянке у дома Алины.
Почти тут же из подъезда вышел прихрамывающий старик с тростью в длинном плаще. Оглянулся разок-другой на дверь подъезда — очевидно, встретился там с нашей парочкой, — и поковылял по дорожке вдоль дома.
Я смотрел на окна Алининой квартиры. Вскоре загорелся свет на кухне, в окне показалась Алина и одним движением задернула плотные шторы.
От обиды за свою тетушку у меня едва не выступили слезы. Но вскоре я уже готов был рассмеяться — просто представил себя в роли стареющего отца, который тайком следит за тем, кто провожает его молоденькую дочь. Нет, при других обстоятельствах я бы ничего не имел против Романа Подмазова. Мужчина, как теперь выяснилось, весьма неплох собой, умен и даже остроумен… Только в данном случае он больше походил на лягушку, умело сбрасывающую в нужный момент шкуру. Он сыщик, нанятый мною. И никто не давал ему право лезть в мою семью. Какие цели в данном случае он преследует? С другой стороны, Алина все сама знает. Стоит ли мне так уж…
Мои размышления прервал мобильник. Глянул на экран — Подмазов.
— Да, — холодно ответил я.
— Вы где спрятались, Алексей Викторович?
— В смысле? — не понял я, внутренне уже почуяв подвох.
— В самом прямом. Вы, я полагаю, находитесь где-то рядом с домом Алины. А я жду вас на перекрестке у перехода. Через дом. Можете меня там подхватить?
Он что, через крышу выбрался? — это первое, что пришло мне в голову. И тут хлопнул себя по лбу. Старик! Ну, конечно же, старик!
— Сейчас подъеду, — с раздражением отозвался я и отключил телефон. Тоже мне актер больших и малых театров!
Он стоял, прислонившись к афишной тумбе. Обычный Подмазов, такой, каким я его сегодня видел — без всякого там маскарада. Потом, правда, я заметил в его руках ту самую небольшую дорожную сумку, с которой он входил в подъезд. Костюмчик для концертного номера, надо полагать, сейчас находился в ней.
— Как говорится: и снова здравствуйте! — намеренно радостно произнес он, усаживаясь рядом со мной.
— Да уж, давненько не видались. Для кого номер с переодеванием был? Надо сказать, что здорово получилось. Где вы так быстро переодеваться научились?
— В армии, где же еще. Вы в армии служили?
— Нет.
— Поэтому и удивляетесь. Армия плюс небольшая тренировка — номер,
— Не буду спорить — достаточно правдоподобно. Кроме одного момента.
— Какого именно? — в голосе Подмазова прозвучала откровенная тревога.
— Такого, что отношения ваши вроде как достаточно близкие, а я — человек далеко не чужой Алине, — ни сном ни духом об этом. Странно выглядело.
Он ничего не ответил. Не захотел со мной спорить, наверное.
— Куда помчимся? — спросил я.
— Время позднее. Вам, наверное, домой надо. Туда и поедем.
Я глянул на него вполоборота и ехидно заметил:
— Остаток ночи вы решили у меня провести.
Подмазов шумно зевнул и сонным голосом промычал:
— Уж нет. Спать хочу до чертиков. Через квартал выйду, возьму такси.
Ехали молча. Я ждал от него объяснений. Он молчал. Как рыба. Меня это раздражало, хотелось пинком вышвырнуть его из машины прямо на проезжую часть. Чувствует же, что у меня все внутри кипит!
— Вы раньше клоуном не работали? — не выдержал я.
Сыщик поерзал на сиденье, кашлянул и тихим голосом отозвался:
— При чем тут клоун? Вы на меня обиделись, наверное.
Обиделся? Что он о себе вообще возомнил, этот пинкертон-фрилансер?
— Я не девица из пансиона, чтобы обижаться по всякому поводу!
— Обиделись, — разочарованно протянул он. — Простите меня. По-другому никак нельзя было.
— Нельзя было предупредить, что поедете с Алиной к Бородичу?
— Сколько негативной экспрессии в ваших словах… — произнес он тоном поэта эпохи декаданса. — Нельзя. Предупредить было нельзя. Хотя, будьте справедливы ко мне, я вас предупреждал накануне, что если встретимся в людном месте — мы с вами не знакомы. Понимаете ход моей мысли?
Я притормозил недалеко от стоянки такси, повернулся к нему.
— Нет. Ход ваших мыслей мне, скорее всего, никогда не понять. Сегодня, по дороге к Бородичу, меня столкнули в кювет. Я мог убиться, покалечиться… Приезжаю к Виталию Ивановичу — и, нате вам, Алина с моим детективом под ручку! Для вас развлечение, может быть, а для меня кругом неприятности.
Подмазов освободился от ремня безопасности, взялся рукой за ручку дверцы.
— Кювет — это плохо, — серьезным тоном сказал он. — Не должны были так с вами поступить. Значит, вы что-то делаете не по их правилам.
— Я? Какие правила? Кто мне может устанавливать какие-то там правила? — внутри меня все кипело.
— Алексей Викторович, поймите, мне никак и нигде нельзя выступать в роли вашего детектива в открытую. Даже пусть это будут близкие вам люди. Это менты могут вести допросы, составлять протоколы и всякое такое. Мне, с одной стороны, сложнее добывать информацию. С другой, я иду более коротким путем к раскрытию преступления.
Закрыв глаза, я откинулся на сиденье. Короткий путь. Что он несет? Сколько я буду слушать этот бред?