Любовь вне правил
Шрифт:
– Вот прямо так и не завидуешь? Можно подумать, у тебя шансов куда больше, чем у него! Ты себя хоть сам слышишь?
Да что с ней не так? Или с ним? Почему она просто его не пошлёт? Какого она вообще продолжает сидеть рядом с ним, слушать этот бред и… захлёбываться (по большей части изнутри) жидким огнём противоречивых эмоций? Позволяя ему и дальше лапать себя взглядом, пошлыми намёками чарующего баритона и ничем не прикрытыми желаниями! Ещё немного, и она почувствует его скольжение в совсем нежелательных для этого местах.
– Поверь, моя циничная амазонка, мне бы хватило и одного вечера, чтобы убедить тебя в обратном!
Слава
– Что ж, это было… весьма познавательно, но… – она продолжала тихо посмеиваться, демонстративно снимая кончиком пальчика с края века набежавшую слезинку. – Боюсь, мне придется тебя разочаровать окончательно и бесповоротно, ковбой. Сколько и чего бы ты тут не пытался навешать мне на ушки, всё это лишь банальный треп и пустозвонство. За попытку подката, так уж и быть, высший балл, а вот за финальный результат, увы…
Наконец ей удалось успокоиться окончательно и даже изобразить на губах мягкую улыбку ласкового сожаления. Пожать плечами и склонить голову на бок в прощальном жесте, пусть её и продолжало при этом слегка потряхивать изнутри едва контролируемым желанием. Да! Вонзить длинной шпилькой своей золотой туфельки прямо по центру выпирающей ширинки чёрных джинсов, под вызывающей бляхой ковбойского ремня напротив.
– И если ты не хочешь в ближайшие… три-четыре минуты столкнуться лицом к лицу с моим законным женихом, советую прямо сейчас поспешить начистить свои шпоры и направить их в менее безопасное для них здесь место!
Всё бы ничего, если бы этот неадекватный позёр после её слов и бровью не повел. Мало того, его чёртовы демонические глаза словно передернуло настораживающей дымкой не очень светлого чувства. И он определенно лыбился, хотя под его грёбаными усами этого невозможно было разглядеть.
– Ну, если ты так переживаешь за меня или… за своего жениха, так уж и быть.
Ещё одно из его непредсказуемых движений, заставивших Джо обомлеть, оцепенеть и… задержать дыхание. Он неожиданно поддался вперёд, хоть и не слишком быстро, скорее плавно и мягко, будто скользнул по воздуху вместе с плотным вакуумом своей осязаемой тени, частично накрывшей его жертву сбоку и со спины. А на деле, всего лишь нагнулся к её вспыхнувшему алым цветом ушку. Очень и очень близко. Настолько близко, что ей почудилось, словно она ощутила оголенным плечом, рукой и шеей исходивший из его распахнутого ворота рубашки вибрирующий жар безумно сильно тела (как она позже его обзовёт – Жар из самой преисподней).
– Но если вдруг в будущем, по каким-либо неизвестным причинам нас опять сведет случай… не обессудь, но я буду действовать уже по своим правилам, как и делать то, что посчитаю нужным в той или иной ситуации. Ты права! Слова – это только слова, а я привык доказывать делом и брать от жизни то, что само буквально просится мне в руки. А твоё тело ну… просто стонет и изнывает по подобным рукам…
Нет… вот ЭТО ТЕПЕРЬ был стопроцентный перебор! При чём обоюдный!
Его пальцы скользнули по выпирающим позвонкам Джоанн где-то чуть ниже лопаток, прочертив шокирующей линией чувственного узора едва не до самого копчика. Так неожиданно, невесомо и… воздушно, как дуновением пугливого бриза. Она не успела не вздрогнуть, не отшатнуться… более того! Ментоловая волна
– Так что… можешь молиться уже с этой самой секунды, моя сладкая, о нашей возможной или невозможной встрече…
И он попросту убрал руку, в буквальном смысле "соскользнув". Отошёл, ушёл, «сорвал» "резким рывком" с её обнаженных плеч и спины свой согревающий защитный "кокон"… или саван.
Она и сама не могла дать определение этому шокирующему феномену, несмотря на то, что по коже продолжали расползаться раздраженные его угрожающей близостью мурашки вперемешку с фантомной пульсацией прикосновений его пальцев. Может поэтому она не сразу пришла в себя, не очнулась, не обернулась и не сказала ему в след пару ласковых?
– Джоанн, бога ради, дорогая, прости за опоздание! Мы и представить не могли, что попадем в это время в пробку!
А она за секунду до этого не представляла, что к её плечу дотронется чья-то прохладная рука и заставит её панически дёрнуться, подпрыгнуть на месте и наконец-то обернуться, но уже к другому лицу. К долгожданному, знакомому лицу и знакомому голосу. Вот только ожидаемого ощущения облегчения-покоя она при этом так и не испытает.
– Гаррет?.. – это всё, что смогло слететь с комично округлившегося рта девушки, пока её жених нагибался над её выбеленным личиком, намереваясь поцеловать в эти самые обомлевшие губы.
– Всё хорошо? – он снова выпрямился, на этот раз внимательней вглядываясь в не совсем привычное выражение лица своей неестественно притихшей невесты. – У тебя такой вид, будто ты только что увидела чей-то призрак.
Не исключено, что он был недалек от истины. К тому же, чувство дежавю усилило свои нездоровые позиции в самый неожиданный момент, да и её почему-то как-то уж очень непреодолимо потянуло посмотреть в сторону…
– Кстати, позволь тебе представить Чака Крэнфилда. Ты же хотела с ним познакомиться…
– Очень рад встречи, Джоанн!
– Мистер Крэнфилд, мне тоже очень приятно… Гаррет столько о вас рассказывал.
– Надеюсь, не только плохое… и прошу, зовите меня Чак.
Спасительная временная передышка? Или долгожданное возвращение в реальность?
Она смотрела на старого университетского друга Гаррета Чака Крэнфилда, выжимая в ответ вежливую улыбку радушного приветствия, а мысленно тянулась и рвалась в совсем иную от их места часть залы ресторана (она даже не могла объяснить, откуда знала, в какую именно!). И при этом она не заметила, как машинально вложила свою холодную ладошку в протянутую невысоким бледным Чаком сухую тёплую руку.
Идеальная короткая стрижка блестящих от геля смоляных волос, тёмно-карие, почти чёрные, раскосые глаза, гладко выбритое лицо усеяно рубцами-«оспинками» переболевшей им когда-то ветрянки или подростковых прыщей (вот ему бы точно не помешала хотя бы небольшая борода). Как и Гаррет, одет в строгий деловой костюм тёмно-синего цвета с обязательной удавкой на шее в виде безупречно повязанного серо-голубого галстука. И всё! Всё, на что ей удалось отвлечься на ближайшие секунды, успев за столь короткое время сделать в своём мысленном прагматичном списке несколько жирных галочек определённого значения.