Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Она как раз попыталась это проделать, когда мимо, по тускло освещенному коридору, прошествовала хмурая делегация диковинных лысых существ. У каждого из них имелся какой-нибудь изъян. Кто-то ковылял с протезом вместо ноги, некоторые носили повязку на глазу, а кое-кто был и вовсе замотан бинтами сверху донизу и ехал в самоходном кресле.
Гарди посторонился, чтобы их пропустить, и Пелагея последовала его примеру. Правда, не столь же ловко и расторопно. Один из одноглазых ее нечаянно толкнул. Она выронила банку со светлячками, и та покатилась по ледяному
Пелагея, само собой, бросилась свое сокровище догонять — в положении приседа, с вытянутой рукой, мелко перебирая ногами в шуршащих юбках. Комичное зрелище.
Делегация инвалидов даже остановилась, чтобы на это взглянуть. Замотанный бинтами подавился смехом и тихо застонал: врачи категорически не рекомендовали ему смеяться.
А Пелагея с облегчением обнаружила, что банка остановилась у черной, натертой до блеска туфли. Мужской туфли, если точнее. Ее обладатель обожал рядиться в длинные одеяния из парчи, а аромат от него исходил до боли знакомый. Шоколад, корица… М-м-м!
— Кха! — сердито донеслось сверху. — Вы мне на мантию наступили.
— Ах, простите!
— Слезьте с моей мантии, в конце концов! — негодовал мужчина.
Надо же! То, что Пелагея по незнанию называла халатом, на самом деле оказалось мантией. Как же она ошибалась!
Раздался треск. Где-то что-то разошлось по швам. Вероятно, чье-то терпение, но не только оно. Богато расшитая мантия сдала позиции под натяжением и треснула, как гром среди ясного неба.
У Пелагеи на висках учащенно забился пульс. Стало так жарко, словно внутри на полную мощность включили газовую конфорку.
— Ой, давайте я зашью! — всполошилась она. И, порывшись в карманах юбок, выудила оттуда длинную кукольную иглу. Немного неподходящий инструмент, но что поделать? — Нитки… Где-то тут были нитки… — И она снова полезла к себе в карман.
— Да вы опасная женщина! — поразился Гарди. — Иголки с собой таскать! Кстати, перед вами ваш куратор, господин Ли Тэ Ри. И раз вы так удачно столкнулись, может, я тогда пойду? — неуверенно предложил он.
— Идите уже, идите! — зашипел на него куратор вне себя от злости. — Мы уж тут как-нибудь сами. Раз, два, три, четыре, пять…
Считать до десяти, чтобы успокоиться? Не такая уж эффективная практика. Убедившись, что они остались в коридоре без свидетелей, на цифре "семь" Пелагея медленно поднялась перед ним с иглой правой в руке и портновскими ножницами в левой (они тоже обнаружились в одном из карманов). Похоже, шитье она решила отложить до лучших времен. В ее глазах зажегся нехороший огонь.
— Что с вами? — отшатнулся куратор. Его перекосило так, словно он выпил ударную дозу имбирной спиртовой настойки. — Совсем сбрендили?
— Я нет. А вы да. Это ведь вы ко мне того безголового киллера подослали, не правда ли? Сначала подослали, потом спасли. И с кабаном та же история. И с цветочным горшком. А теперь вы решили стать моим куратором. Не пытайтесь увиливать. Я вас раскусила. Вы играете со мной в кошки-мышки. Картинка складывается.
— Какая еще картинка? Что за бред? — возмутился Ли Тэ Ри, отступая к стене.
Его небрежно забранные назад волнистые темные волосы Пелагее вдруг отчетливо захотелось отрезать. Почему он так бледен, так гармонично сложен, так жгуче, нечеловечески красив? Почему на его идеальном, возмутительно правильном лице так ярко пылают губы, а в узких глазах с поволокой плещется неприязнь? Пелагея считала, что это срочно нужно исправить.
— Почему бред? — надвигаясь, спросила она. — Я, знаете ли, умею делать выводы.
— Неверные выводы, — хладнокровно парировал тот и поднырнул ей под руку. — Спрячьте ножницы. И иголку свою уберите. Не игрушки, между прочим. А я, если уж вам так не терпится, могу объяснить, почему.
Он выдохнул последние слова ей в затылок, и она резко развернулась, попутно роняя свое оружие. Теперь к стене оттесняли ее.
— Я вас на полголовы выше и, как минимум, на полторы тысячи лет старше, неугомонная вы фея! И мне нет резона ни играть с вами, ни тем более убивать. Уже хотя бы потому, что я эльф Светлой Расы. Если однажды по моей вине кто-нибудь умрет, я мгновенно превращусь в лунную пыль. Ясно вам?
Ну вот, снова кривится, будто кислятину какую проглотил.
— Ясно, чего уж тут неясного… — стушевавшись, пробормотала Пелагея. — Значит, это не вы ко мне домой приходили?
— Да как вам в голову такое могло прийти?!
Тут она совсем поникла, обхватила покрепче банку со светлячками и, чтобы как-то вырулить из неловкой ситуации, попробовала сменить тему:
— А шефа вашего я когда увижу?
— Шеф без повода не принимает, — отрезал куратор, скрещивая руки на груди. — Все вопросы решайте либо через меня, либо через Гарди. И пора бы вам уже к стажировке приступать, вместо того чтобы расследованиями тут заниматься.
Взметнув полами рваного шлафрока, Ли Тэ Ри развернулся на каблуках и стремительно зашагал по коридору прочь. Пелагея подхватилась и рванула за ним. Лёд — прозрачный, серо-голубой, аквамариновый с вкраплениями золотого сияния — был повсюду. Кружевной лёд украшал все входы и выходы. Витые орнаменты, тонкая резьба, перламутровые инкрустации… В штабе ОУЧ этого добра было сверх всякой меры.
— А в чем будет заключаться моя стажировка? — поинтересовалась Пелагея, с трудом догоняя куратора. Несмотря на обилие льда, она ни разу не поскользнулась.
— Искусство перемещений, мастерство невидимости, наука самообороны и уклонения от соблазнов, — не оборачиваясь, на ходу перечислил он. — Ювелирное дело, чтение душ, слежение, уничтожение и основы чудесного языка. Это дисциплины, которые вам предстоит изучить. Затем вас ждет экзамен. Не сдадите — отправитесь домой. И будет вам счастье, — резко бросил Ли Тэ Ри.
— Так ведь мне опасность грозит… — заикнулась Пелагея.
— Любой фее в средних мирах неизбежно придется столкнуться с опасностью, — чеканя слова, произнес тот. — Потому что феям там не место. А вы, как я понимаю, прибыли именно оттуда.