Любовь зла

Князева Мари

Ярослав скользнул взглядом по девчонкам, не слишком качественно изображающим крепкий сон, и кивнул:

— Окей. Но если через полчаса тебя не будет, я прорываюсь с боем и утаскиваю как есть.

Я закатила глаза. Господи, я ещё не сдалась, а он уже тиранию налаживает…

Как только молодой человек вышел из комнаты, я принялась судорожно перерывать свой скудный гардероб. Никогда мне ещё не было так обидно за его убожество…

— Насть, это кто? — вынырнула из-под одеяла Даша.

— Да так, парень…

— Твой? — уточнила Лена.

— Нет,

конечно.

— Почему "конечно"? Ведёт себя вполне по-хозяйски…

— Это просто его стиль общения с окружающими.

— Так вы не встречаетесь?

— Да говорю же, нет!

— А сейчас куда он тебя… кормить?

— Понятия не имею. У нас просто дела сегодня, вместе. Мы… помогаем друг другу.

— Угу, спасаете от одиночества! — хихикнула Ленка.

— Мда, в таком обмундировании трудно кого-то спасти… — пробубнила Дашка, глядя, как я в третий раз с отчаянием осматриваю свои скромные платья. Их два. И оба Ярослав уже видел.

Ну и что? — спрашиваю я себя. Но взять себя в руки и надеть одно из них — не могу. Господи, как тошно!

Девчонки переглянулись и синхронно выскользнули из-под одеял. И принялись потрошить свои шкафы.

— Смотри, — говорит Дашка, слегка хмурясь в сомнениях. В её руках — нечто полупрозрачное и светло-жёлтое. — Размер у нас разный, но оно всё такое… на резинках. Может, пойдёт.

Кидает мне, я надеваю судорожно дрожащими руками. Капец! Я похожа на моток сладкой ваты на палочке. Платье совсем короткое и пышное: юбка, воланы по подолу, вороту и рукавам — всё торчит. Даша чуть полнее, на ней оно смотрится лучше.

— Неее, — блеет Ленка. — Вот это попробуй, — бросает мне своё.

Она, наоборот, ещё более тощая, чем я. Просто как щепка. Но платье это — стрейтч. На мне смотрится несколько порнографично. Да и знаю я такие: будет задираться при ходьбе, так что придётся постоянно одёргивать. Тоже откладываю.

Перемериваем ещё с десяток вещей, останавливаемся на Ленкином льняном комбезе с шортами. Сидит хорошо, подчёркивает достоинства, но не вываливает их на всеобщее обозрение.

Но время кончается! А я лохматая и бледная, как чистый лист. Девчонки бросаются красить и причёсывать меня, ахая и ругаясь. В конце концов, отходят, любуясь своей работой, и Дашка с апломбом заявляет:

— Ну если сегодня он не станет твоим парнем, то я не я!

— Даш… — лепечу осуждающе, заворожённо разглядывая себя в зеркало: какая хорошенькая, даже не верится!

— Это неважно! — поднимает она руки. — Дальше ты сама решишь, надо оно тебе или нет, но влюбится — точно.

— Разве это главное? — бормочу я, собирая рюкзачок. — Внешность…

— Для мужиков — да! — Ленка включает чайник и насыпает себе в кружку безобразное количество ложек кофе.

— А для баб — бабки! — подхватывает её цинизм Дашка. — Ну и чтоб зубы хорошо умел заговаривать…

— Да, зубы тоже важно, — соглашается Ленка, отпивая кофе и морщась. — Иногда так заговорят, что сама не заметила — уже в постели оказалась!

Они хихикают, а я в ужасе выскакиваю из комнаты. Что-то раньше они так

не откровенничали при мне на эти темы. Потому что не видели меня с парнями! — понимаю. Но больше этого слышать не хочу.

Едва переступив порог, неожиданно утыкаюсь в знакомо пахнущую мужскую грудь. Ярослав ловит меня в объятия, чтобы смягчить удар, а потом очень нежно проводит пальцем по подбородку, приподнимая моё лицо к себе вверх. Я ещё под впечатлением от девчачьего трёпа, поэтому хмурюсь, а молодой человек неожиданно ласково шепчет:

— Не расстраивайся, малыш. Это их правда, а у тебя — своя, другая.

Заворожённо смотрю ему в глаза и не могу отвести своих.

— А у тебя какая?

— Раньше была как у них. Но твоя мне нравится больше.

Мы опять загипнотизированы друг другом, как тогда, после догонялок в парке. И нас опять выводят из этого опасного, но такого увлекательного состояния грубые внешние обстоятельства: распахивается дверь в нашу комнату, и оттуда выходит Дашка — в мини-пижаме, с полотенцем на плече и зубной щёткой в руке. Подмигивает мне многозначительно, а на Ярослава только стреляет взглядом. И удаляется в сторону уборных.

Молодой человек взял меня за руку и молча увёл из общаги.

— Но внешность всё-таки важна для тебя… — скорее вопросительно, чем утвердительно произнесла я, когда мы уже сели в машину.

Ярослав пожал плечами:

— Это просто рефлекс. Инстинкт. Попробуй бороться с инстинктами при помощи ума — тебя ждёт полное фиаско!

— Звучит как самооправдание.

— А тебе нравятся аутсайдеры, которых не принимают остальные? Которых бьют и притесняют, а они молчат в тряпочку… Даже если сами по себе они неплохие ребята, добрые и честные…

Я поёжилась, невольно вспоминая таких в своём классе в деревенской школе. Нет, не нравятся. Жаль — да, но симпатией там и не пахло.

— Это инстинкт, ничего личного.

— Что за инстинкт?

— Ну, выбор потенциального… кхм… отца будущих детей. Он должен быть признан в том обществе, где вы вращаетесь.

Это прозвучало с некоторым чувством превосходства. Я посмотрела на Ярослава оценивающе. Он сидел за рулём расслабленно, опираясь левым локтем на раму открытого окна, а вторую руку положив на подставку между сиденьями. Длинные бёдра с красиво прорисованными даже сквозь джинсовые шорты мышцами так же расслабленно смотрели в разные стороны, насколько позволяла ширина водительского сиденья. Да уж, этот парень явно уверен в себе и считает себя далеко не аутсайдером — скорее, наоборот.

— И ты готов променять всё это на шанс иметь свободу? — спросила я, следуя своей собственной цепочке мыслей.

— Что — это и почему только шанс? — не понял Ярослав.

— Своё место на вершине социума. И ты ведь понимаешь, что без денег настоящей свободы не получить, а заработать их — нетривиальная задача.

— Я ещё даже не начал, а ты уже записываешь меня в неудачники?

— Нет, просто…

— Считаешь, у меня не получится?

— Я не знаю. Понятия не имею, от чего зависит успех…