Любовь зла

Князева Мари

— Отпусти, Яр… — еле слышно лепечет девчонка.

— Зачем? — непривычным для самого себя, каким-то дрожащим голосом отвечаю я.

Мне так кайфово трогать её. Она тонкая, изящная, как молодое деревце. А эта оголённая полоска мраморно белой тёплой кожи между майкой и шортами — просто абзац. Мурашки носятся по моему телу, как бешеные, от прикосновения к ней.

— Неловко… — всё больше смущается Настёна.

Ну что поделать… отпускаю, мягко проводя ладонями по спине и тонким рукам. Хотя мне — ловко. И приятно до сумасшествия. И просто — так, как надо. А без

неё — пусто. Но не обнимать же насильно. Пусть привыкает потихоньку. Может, на прощание позволит ещё обнять… Но ждать так долго — тяжело, тем более что и расставаться с Настюхой мне вообще не хочется. Поэтому я время от времени чуть-чуть наглею, ловлю моменты и трогаю её как будто невзначай. То за спину, то за руку, то за волосы. И буквально пьянею от этих ощущений…

— Ну что, как твоя поездка за город? — спросила девушка, усевшись по-турецки на покрывале, которое я извлёк из рюкзака и расстелил на траве. Всё для моей принцессы.

— Тоска смертная! — честно ответил я, откупоривая бутылку с газировкой. Первым делом протянул ей: — Хочешь?

— Стараюсь такое не пить, — покачала головой Настёна, но бутылку взяла. Сделала пару глотков, сморщилась от газов, бьющих в нос, и вернула: — Там сахара больше, чем воды.

Я залпом отпил чуть не треть, зажмурился от удовольствия:

— Вкусноо! А если употреблять только здоровую пищу и напитки, то в старости нечем будет заниматься. Все твои сверстницы в больничке тусят, а ты что?

Настя рассмеялась своим красивым звонким смехом.

— Алкоголь не пьёшь, газировку тоже. Камон, Анастейша, в жизни надо всё попробовать…

— Я пробовала, — пожала она плечами.

— Да ладно! Напивалась хоть раз так, чтобы не помнить ничего потом?

— Нет. Зачем? Если ты пьёшь ради веселья, а потом даже его не помнишь — какой смысл?

— Ладно. Ну хотя бы похмелье ощущала?

— Голова болела один раз. Больше не хочется.

— Согласен, паршивое ощущение. Но они нужны, чтобы потом, когда проходит, чувствовать, как тебе кайфово…

— Можно такие моменты заменить на что-то полезное. Физические нагрузки, например.

Совершенно не в тему мысли скатились в какую-то пошлость. Физические нагрузки… вдвоём с Настёной — это, блин, капец, как соблазнительно. Да только маловероятно. Она даже обнимать себя не разрешает. И я чувствую её право на это. Она не ломается, чтобы набить себе цену. Она на самом деле такая — скромная, стеснительная, нравственная. Не запрыгивает на первого встречного в надежде получить потом за это награду или даже просто ради удовольствия. Требует серьёзного отношения и хочет убедиться, что мне можно доверять. Это правильно, вызывает уважение и… азарт. Капец, как хочется добиться её доверия!

— Физические нагрузки — это обязательно, — кивнул я, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. — Но лично мне их не хватает, чтобы чувствовать себя живым, а проводить в зале по полдня — это скучно.

— Ты занимаешься на тренажёрах?

— Да, немного. Пару раз в неделю обычно.

Настюшин взгляд замер на моих грудных мышцах, и мне почудилось в нём… восхищение? Да ладно, неужели

я её хоть чем-то восхищаю? Самодовольно ухмыльнувшись, я немного поиграл правой титькой. Не зря эту майку облегающую напялил…

Девчонка сразу вспыхнула румянцем и отвела взгляд.

— А ты? — спросил я. — Занимаешься каким-нибудь спортом?

— Нет. Только на физкультуру в универе хожу. Абонемент в зал мне не потянуть.

Сразу захотелось подарить ей абонемент в какой-нибудь хороший клуб. На год. Сможем вместе ходить, я ей даже немного подскажу, что и как тренировать…

— А если бы финансы не были проблемой?

— У меня ещё и со временем туго… летом проще немного, а в остальное время года учёба. Пары, и домашку задают к тому же.

— Ты могла бы реже ходить в детдом.

— Я и хожу реже, три раза в неделю всего. А совсем их бросить не могу: чувствую, что приручила, и теперь ответственна за это.

Я похмурился немного, пытаясь сообразить, как вписать себя в её сложную загруженную жизнь, а потом решил отложить эти тяжёлые мысли:

— Ладно, не будем о грустном. У меня есть хорошие новости!

Не зря столько времени проторчал у генерала.

— В среду мы с тобой идём на благотворительный вечер!

У Анастейши буквально упала челюсть:

— Мы?!

— Ну конечно! Это же твой проект — капремонт в детдоме — ты им горишь, вот и будешь очаровывать старых седых морщинистых толстосумов, а я, так и быть, окажу тебе моральную поддержку.

— Но что, где и как будет происходить?

— В среду, в "Маджестик холле", начало в семь вечера. Дресс-код — вечерний. Я добыл два пригласительных для нас.

— О, боже… — Настя прикрыла ротик ладошкой. — Вечерний дресс-код…

— Ну. Платье.

Она покачала головой с выражением горечи на лице:

— Нету у меня такого платья, которое к толстосумам на приём можно надеть. Да и очаровывать я никого не умею.

Я замотал головой:

— Платье возьми у подруги, а уметь тебе ничего не надо. Хлопай глазками, улыбайся, рассказывай про детей и их тяжёлую жизнь. Поверь, никто не сможет отказать.

— Да откуда у меня такие подруги!

Да, да, давай, развивай эту мысль…

Я знаю, это непорядочно — ставить человека в безвыходное положение и покупать его признательность за платья, но как ещё мне ускорить наше сближение? Уж хотя бы объятия я могу таким образом получить — не так это ужасно…

Негромко, стараясь казаться равнодушным, я пробормотал:

— Могу тебе купить… платье.

Настёна, конечно, испуганно замотала головой:

— Ни в коем случае!

— Ну ладно, поживут детки без капремонта — ничего страшного.

У девушки задрожали губы.

— Как ты можешь…

— Что?

— Тебе не стыдно?

— За что?

— За эту… манипуляцию.

— Да какую манипуляцию?

— Как я… потом с тобой расплачиваться за это буду?

— Настюш, слушай, я ведь тебя не заставляю никуда идти… ну, выпросил пару билетов у организатора — не переживай, они просто улетят, если я кому-то предложу. С руками оторвут, и ещё заработать можно.