Любовная мишень
Шрифт:
От размышлений Джейн отвлек звук знакомых шагов.
— Еще раз добрый вечер, сеньор, — набравшись смелости, беспечно сказала она. — Пришли продолжить ссору?
— Нет, — сухо ответил Сальвадоре. — На сегодня битвы кончены. Я хотел проверить, как устроились дети и не нужно ли вам что-нибудь. — Он сделал паузу. — Я посижу с вами?
— А разве вы не вернетесь к гостям?
— Я приглашал только Паулу и детей, больше никого, — раздраженно сказал граф. — Но Паула играет в карты, дети, кажется, спят, поэтому я не чувствую себя обязанным развлекать еще кого-то.
Отодвинувшись на дальний край скамьи, Джейн старательно натянула юбку на колени. Заметив это, Энрико в недоумении приподнял брови и уселся рядом.
— Дженни, — немного помолчав, начал граф. — Я знаю, что вы несчастны и в этом есть и моя вина. — Он задержал дыхание. — Поверьте, я не хотел причинить вам боль.
— Пожалуйста… — У нее подкатил комок к горлу. — Я… я не хочу говорить об этом.
— Но мы не можем делать вид, будто ничего не происходит.
— Это вы не можете, — злобно бросила она. — А я могу. Я великая притворщица.
— Дженни… — Энрико протянул к ней руку, и Джейн в испуге отпрянула.
— Нет! Не трогайте меня и не пытайтесь влезть мне в душу, — запротестовала она. — Как вы не понимаете, что от этих разговоров мне только хуже? Неужели вам неизвестно, что такое милосердие?
— Мой Бог, — прошептал Энрико. — Я не знал, что ваша рана так глубока. — Смуглое лицо мужчины стало суровым. — Дорогая, неужели я не могу помочь вам?
— Сегодня утром вы сказали, что мне лучше уехать. — Джейн спрятала дрожащие руки в складках юбки. — Вы… вы совершенно правы. Я уеду сразу, как только вы найдете гувернантку.
Глядя в землю, граф немного помолчал, а потом тихо сказал:
— Как хотите. Кузина Хуаниты собирается стать педагогом и хочет поработать в каникулы. Я попробую с ней договориться… И что вы будете делать?
— То, что собиралась с самого начала. Первым же рейсом вернуться в Англию. — Джейн облизнула пересохшие губы. — И продолжать жить.
— Как просто. Как разумно… — В этих тихих словах слышались гнев и горечь. — Только мы оба знаем, что из этого ничего не получится.
Не успела Джейн опомниться, как Энрико усадил ее к себе на колени и обнял. На мгновение она увидела его горящие глаза, заострившееся лицо, глубокие морщины, пролегшие у рта. Ее рта коснулись жадные, ищущие губы.
Разумом Джейн понимала, что надо вырываться, царапаться и молотить его кулаками. Но чувства подсказывали иное. Запах его кожи подействовал на нее как наркотик, лишивший силы к сопротивлению. Она откинула голову на его руку, послушно — нет, скорее, охотно — приоткрыла губы, обняла Энрико за шею и притянула к себе.
Она сама хочет этого, какой смысл притворяться? Пусть Энрико не любит ее, пусть она ничего для него не значит, но она согласна взять то малое, что он может ей предложить. Короткий миг страсти. Ей останется память об этом миге, которая будет согревать ее мрачное, бесконечно одинокое будущее.
Мужские губы тем временем жадно ласкали ее рот, будто Энрико тоже находился во власти чувства, с которым не мог справиться. От ритмичных ударов его горячего языка в ее нёбо у молодой женщины закружилась голова. Никогда прежде она не испытывала такого страстного томления. Джейн пылко отвечала на поцелуи графа, она словно пила их подобно тому, как цветок пьет росу.
Наконец рука Энрико легла на ее грудь, слегка дрожащие пальцы погладили нежную выпуклость, затем властно скользнули под топ, подняли его и прикоснулись к теплой обнаженной коже. Мужчина долго сидел неподвижно, сжимая в ладони упругую округлость, затем, оторвавшись от ее губ, пытливо посмотрел в пылающее лицо и, глядя прямо в глаза Джейн, начал ритмично и мучительно медленно водить кончиком большого пальца вокруг ее соска.
Увидев его улыбку, Джейн вздрогнула и задохнулась, опять ощутив чарующе нежное прикосновение губ к губам и ласковых пальцев к чувствительной груди, которая напряглась и запульсировала.
Энрико наклонил темноволосую голову, и его рот двинулся вслед за пальцами по ее возбужденному телу. Его губы зажали и слегка потянули затвердевший сосок; затем им на смену пришли зубы и язык, и женщина ощутила себя увязшей в паутине томительного желания. Почему-то Джейн показалось, что она родилась на свет именно ради этого мгновения. Ее тело выгнулось дугой навстречу ему, и это движение было красноречивее любых слов.
— Моя прекрасная, — хрипло пробормотал Энрико, и Джейн не узнала его голоса. Он поднял голову и посмотрел на нее. — У твоего тела вкус лунного света…
Застенчиво Джейн провела рукой по его темным вьющимся волосам и шее в вырезе шелковой рубашки. Желание прикоснуться к нему стало невыносимым. Дрожащие пальцы Джейн расстегнули пуговицы, и ее ладони прижались к поросшей волосами мускулистой груди, ощутив сильное биение его сердца.
Джейн покрывала его грудь жадными мелкими поцелуями и чувствовала, как от прикосновения ее губ набухают и твердеют плоские мужские соски.
Взяв ее руки, Энрико поцеловал их и отвел вниз.
— Вот как я хочу тебя… — едва слышно прошептал он.
У Джейн перехватило дыхание, когда она ощутила силу и мощь того, что вскоре должно было… соединиться с ней. Тем временем рука Энрико, скользнув под юбку, коснулась стройного бедра, и тело женщины задрожало.
Снова Энрико потянулся к ее рту. На этот раз поцелуй был неторопливым и чувственным. Его язык касался ее распухших губ тихонько, как крылья бабочки; с той же нежностью продолжали свой поиск длинные, изящные пальцы.
Не отрываясь от его рта, Джейн покорно вздохнула, и в ту же секунду ее пронзило такое острое наслаждение, от которого хотелось кричать, смеяться и плакать одновременно.