Любовник Дженис Джоплин
Шрифт:
«Как он это делает?» — «Вот и мне непонятно!» — Они слышали «Облади», пока за ним не захлопнулась дверь, ведущая на автостоянку, вызвав у Давида гнетущее ощущение пустоты и беспросветного одиночества.
Его перевели в небольшую общую камеру тюрьмы в Агуаруто в той части здания, где содержались политические заключенные. В камере Давида сидели настоящие партизаны. В первую очередь он познакомился с Радамесом Пеньюэласом по прозвищу Роллинг, внешне очень похожим на Кита Ричардса и, как тут же выяснилось, далеко не безобидным малым. Он был одет в футболку с нарисованной на
— Ты один из них и пришел, чтобы убить меня! — Давид оказался не готов к такому приему, и оба повалились на пол между бетонными плитами размером два метра на семьдесят пять сантиметров, служившими для обитателей камеры кроватями. — Берегись! Меня не проведешь, я узнал тебя по ушам!
Давид не успел ускользнуть, и Пеньюэлас прочно сжал его шею согнутой в локте рукой; как он ни пытался вырваться, ничего не получалось.
«Отбивайся! — науськивала Давида его бессмертная часть. — Дай ему хорошенько коленом по яичкам!»
— Зачем вам понадобилось похищать меня? — яростно рычал атакующий. — Что я вам сделал? — Давид задыхался, не в силах вымолвить ни слова. — У вас все равно ничего не выйдет, я знаю все ваши условные обозначения, вашу флору и фауну, вашу орфографию!
— Роллинг, черт! Ты что делаешь? — прозвучал чей-то голос. — Отпусти товарища! — Над ними склонился бородатый мужчина, и мучитель выпустил свою жертву.
— Ладно, Чуко, как скажешь.
Чуко помог Давиду подняться на ноги.
— Не обижайтесь, товарищ, вообще-то Роллингтихий, просто ему во всех незнакомых людях мерещатся инопланетяне.
«Ничего себе тихий», — возмутилась карма, а Давид подумал, что эти двое похожи на скелеты.
— Спасибо, — сказал он и сел на свой бетонный лежак, а те расположились напротив на лежаке Роллинга.
— Все зовут меня Чуко, — представился спаситель Давида. — Роллинг уже всех достал, но вы его не бойтесь. Откуда прибыли?
— Из Альтаты.
— Из Альтаты… — эхом отозвался Роллинг. — А где вас сцапали?
«Какое вам дело», — подумал Давид, но что-то в Чуко напоминало ему двоюродного брата и внушало доверие.
— На кладбище.
— Любопытные места эти кладбища! — сказал Роллинг. — Они просто напичканы могилами, крестами, памятниками.
— Вас арестовал Маскареньо?
— Это меня арестовал Маскареньо! — оскалил Роллинг свои неухоженные зубы. — Пес цепной!
— За последние три месяца в тюрьмы брошены более ста товарищей, еще семьдесят четыре погибли. Вы с кем работали? — Давид нерешительно посмотрел на Чуко — почему он задает так много вопросов? Прямо как Маскареньо; хорошо, что теперь Давид уже знал правильные ответы.
— С Фонсекой.
— Так вы человек Фонсеки?
— Да.
— А где он сейчас?
— Здесь, неподалеку.
— Не будьте таким подозрительным, товарищ, среди нас предателей нет! Так, значит, игра для вас закончилась «матч-ином» противника? — Давид утвердительно кивнул головой. — И когда вас взяли?
— В субботу.
— Привет, Чуко! — окликнул от двери парень с мексиканскими
— Как дела, Элвер? Это Элвер Лоса, — обернулся Чуко к Давиду. — Элвер, вот товарищ только что прибыл.
— Все зовут меня Санди, — представился Давид.
— Отлично, nice to meet you!* — сказал Лоса, а Чуко взял его под руку и отвел в сторону.
* Приятно познакомиться! (англ.)
Оставшись вдвоем с сумасшедшим, Давид огляделся по сторонам. Камеры составляли часть огромной клетки с прутьями из кованого железа. Очевидно, что выходить отсюда разрешалось только по указанию начальника тюрьмы. Давид продолжал размышлять об этом, когда Пеньюэлас протянул ему руку.
— Меня зовут Роллинг. — Давид не подал в ответ свою — чертов сумасшедший! — но тот не обиделся. — Здесь надо быть очень осторожным с летучими мышами, — произнес он, заговорщически понизив голос, — с муравьями, осами и доносами; здесь всем всё известно, и самое лучшее — не дергаться, и если тебя когда-нибудь примут за другого, не шевелись, иначе могут пристрелить — они здесь повсюду и не знают жалости.
«Странное сумасшествие», — заметила карма.
— О ком ты говоришь?
— О тех, что приходят по ночам и обсирают стены, они с другой планеты, и если я ослаблю бдительность, то они уничтожат весь сад! — Давиду подобные разговоры показались знакомыми, и он пригляделся к собеседнику внимательнее.
— С какой они планеты? С Меркурия?
— Шутишь, они бы здесь замерзли насмерть! Нет, их послала галактика, которая хочет нас поработить.
— Тогда с Венеры?
— Конечно, нет, венериане здесь долго не задержались, Земля им не понравилась, они питаются гигантскими капустными кочанами, а наши для них слишком маленькие. Прикинь — те, что приземлились в Бельгии, даже заплакали при виде брюссельской капусты!
— Так, может, они с Млечного Пути?
— Бери выше!
Чуко и Элвер, негромко беседуя в сторонке, исподтишка поглядывали на Давида, а вернувшись, принялись откровенно рассматривать его. Поскольку Маскареньо подсылал к заключенным своих шпионов, чтобы выведать имена и адреса остающихся на свободе партизан, оба начали подозревать в этом и Давида.
— Так, значит, товарищ, вы человек Фонсеки?
— Да, правильно.
— И не знаете, где он сейчас находится? — Давид в замешательстве отрицательно покачал головой.
«А что мне теперь делать?» — мысленно обратился он за советом к внутреннему голосу. «Оставайся начеку!»
— Когда ты видел Фонсеку в последний раз?
— Почему вы меня допрашиваете?
— Отвечай, сволочь! — Партизаны обступили его со всех сторон с перекошенными от холодной ярости лицами. — Когда ты в последний раз видел команданте Фонсеку? — Давид понял, что его ждут неприятности.
«Они тебя подозревают, сохраняй бдительность!»
— В понедельник.
— Врешь, ублюдок! Я сам из отряда Фонсеки и знаю, что он уже целый месяц находится в Никарагуа! — Элвер задрал ногу, уперся Давиду ботинком в грудь и припечатал спиной к стене. — Ах ты подонок, мать твою, своим решил прикинуться, а ну-ка выкладывай начистоту, тебя подослал Маскареньо, ведь так?