Любовник Дженис Джоплин

Мендоса Элмер

Другие заключенные тоже разошлись по своим камерам либо задержались во дворе, чтобы обменяться новостями. Давид открыл холодильник и позавтракал первым, что попалось под руку. Внезапно ему стало тошно оттого, что вспомнился Роллинг и то, как он добросовестно поглощал всякую дрянь, которой их кормили, и при этом рассуждал о вторжении на Землю гигантских муравьев и жизненной необходимости выработки глобальной стратегии сопротивления пришельцам. Как же сильно у него из головы хлестала кровь! Несчастный сумасшедший.

«Но и каброн хороший, не давал нам спать, чуть не

задушил!»

В начале девятого кто-то постучал в металлическую дверь камеры, которая запиралась только снаружи.

— Можно войти?

Давид слушал по радио песню «Summertime».

— Кто там?

Дверь распахнулась, и в камеру вошел высокий мускулистый мужчина в рубашке навыпуск, с маленьким чемоданчиком в руке. Со своими ста килограммами веса и ростом метр восемьдесят он, казалось, как бульдозер, может смести все, что встанет у него на пути.

— Добрый день!

— Ой, мама родная! — Давид выключил магнитолу.

— Я Андрее Эспиноса, больше известный как Рапидо, патрон дон Сантос прислал меня охранять вас. Нам предстоит жить вместе, но спать в разных постелях. Я буду вашим телохранителем. Как вам спалось? — Он положил чемоданчик на одну из кроватей. Давид ничего не мог понять.

— Вас прислал Чоло?

— Дон Сантос, мой шеф.

— На перекличке не назвали мою фамилию.

— Вам не надо ходить на перекличку, она проводится только для тех, кто остался без покровительства божьего.

А что, если мы позавтракаем? — сказал Рапидо, открывая холодильник.

«Настоящий невежа, — определила карма. — Его следует поучить хорошим манерам».

— Я не хочу есть.

— Вот вам-то поесть не помешало бы, непонятно, в чем душа держится, вам бы сейчас в самый раз бульончику рыбного или стаканчик кампечаны!

— Вы из Альтаты?

— Нет, из Эль-Верхеля, это рядом.

— Послушайте, объясните мне, как вас могли сюда прислать, чтобы охранять меня — посадили в тюрьму, что ли?

— Обо всем можно договориться.

— А если я захочу выйти из камеры — это возможно?

— Конечно, можете погулять, спортом заняться или купить чего-нибудь попить, только дайте мне знать; а не захотите вообще с постели вставать, так это тоже не проблема. — Рапидо достал из холодильника пакет сосисок и принялся уплетать их, запивая газировкой. — Вы теперь «чака»!

— Кто?

— Шеф, значит, начальник — вот кто вы теперь!

— Что за ерунда, для кого я начальник?

— Для всех, — улыбнулся Рапидо.

— И как только Чоло удается проделывать такое?

— За деньги и пес затанцует!

Ближе к полудню Рапидо мирно уснул с улыбкой от уха до уха, а Давид, не став его будить, вышел из тюремного здания и зашагал по дорожке меж двумя газонами по открытой спортивной площадке. Припекало. Чистый голубой небосвод, в котором не видать было даже белой полосы от реактивного самолета, ничего не говорил чувствам Давида. То ли дело ночное небо, только оно возбуждало его воображение и будило воспоминания. На площадке несколько заключенных азартно играли в бейсбол. Давид не спеша приближался; гвалт, поднятый игроками и зрителями, становился все громче. Позади них тянулась

ограда из колючей проволоки, а за нею шестиметровая стена. Возле площадки с лотка продавали напитки и закуски, вокруг него толпились зрители, стараясь прятаться от палящего солнца в тени навеса из листа картона. Давид продолжал подходить очень медленно, следя за ходом игры и вспоминая свои ощущения, когда сам выступал за бейсбольную команду.

«И как это может нравиться?» — «Они просто развлекаются». — «Но в чем тут удовольствие?» — «Так им легче переносить лишение свободы». — «Они даже дерутся!» — «Их переполняют эмоции». — «А мне даже хотели платить за мою игру». — «Я помню; игра во все времена являлась хорошим источником дохода». — «Дженис… какие нежные руки у этой женщины!» — «У Ребеки тоже нежные». — «Только у Ребеки от рук чаще пахнет рыбой, чем косметическим кремом». — «Зато от нее исходит и другой запах, и каков, ты помнишь, а?» — «Дженис совсем иное дело». — «Ну конечно, страшная, наркоманка, с лягушачьими лапками». — «Зачем ты говоришь гадости?» — «Я говорю правду и не понимаю, как ты можешь думать о Дженис, когда у тебя есть Ребека!»

В нескольких метрах от лотка Давид внезапно остановился, будто в стену уперся: среди зрителей он увидел человека, которого меньше всего ожидал встретить здесь, — Сидронио Кастро, брата убитого им Рохелио Кастро!

«Ты посмотри только, а мы-то волнуемся, никак не можем в Чакалу попасть!» Сидронио снял шляпу и обмахивался ею, как веером, поэтому Давид сразу узнал его. «Недаром говорят, удача дороже денег», — приговаривала бессмертная часть. Кастро тоже посмотрел на Давида, но не узнал его с лицом, опухшим от побоев и обросшим бородой, — просто еще один доходяга стоял, пошатываясь от слабости. «Мы сегодня встали стой ноги, — заметила карма. — Необходимо застать его врасплох!»

Тут общее внимание привлек эффектно отбитый мяч, и Давид воспользовался этим, чтобы незаметно ускользнуть обратно в свой барак. У входа в здание он нос к носу столкнулся с Рапидо, направляющимся на его поиски.

— Послушайте, больше так не делайте, предупреждайте меня всякий раз, когда хотите куда-то пойти; стоило мне расслабиться на десять минут, и вас уже нет рядом! — Они вернулись в камеру.

— Я видел, что вы уснули, и не хотел будить.

— Вообще-то я не сплю на работе, но очень уж удивительная вещь приключилась, вы не поверите: стоило мне задремать, как во сне явилась женщина… — «Еще один сумасшедший!» — Мне даже просыпаться не хотелось, потому что эта женщина была первой, с которой я, ну, вы понимаете!

— И она вам приснилась?

— Да, и будто она меня целует!

— Мне тоже иногда снится моя женщина.

— Мы лежали в манговом саду, она смеялась и целовала меня, а спелые манго падали нам прямо на голову. Мои волосы пропитались мякотью, и она стала обсасывать их и облизывать мне лицо, и тут я проснулся.

— А вы когда-нибудь обнюхивали ее, как это делают собаки?

— Зачем же, нет, конечно, для того чтобы подбираться к тому местечку, Бог наградил меня вот этим! — Он показал себе на низ живота. — Вы курите?