Любовник из Северного Китая
Шрифт:
Младший брат продолжает танцевать как ни в чем не бывало, он не видел этой сцены.
Старший брат вновь появляется и кричит: «Эй, вы там, уходим из этого притона!» Он в бешенстве, требует, чтобы младший брат немедленно прекратил танцевать. Девочка встает между братьями. Говорит, что Пьеру придется подождать, пока закончится танец.
Старший брат ждет.
Мать пьяна. Смеется по любому поводу: над тем, что ее старший сын украл деньги, над его испугом, его растерянностью, словно все это очень смешная, веселая и даже не лишенная спортивного интереса игра, которую она знает наизусть и которая не перестает веселить ее, как веселит ее всегда детская непосредственность.
Старший брат снова уходит к автомобилю.
Один из служащих «Каскада» предупреждает посетителей: дансинг закрывается. Музыка смолкает. Бар закрывается.
Девочка говорит Чанху:
— Мы и правда не семья, а какая-то шпана.
Чанх говорит, что это совершенно неважно и смеется.
Девочка говорит Чанху, что она едет за деньгами на квартиру к китайцу, а он, Чанх, пусть ждет ее на улице Льотей, у канав, там, где Алис занимается проституцией. Чанх знает, где это. Он помнит историю, которую рассказала ему девочка, историю про Алис и незнакомых мужчин на автомобилях, которые останавливаются именно в этом месте.
Девочка обо всем рассказывала Чанху, кроме своей истории с китайцем из Садека. А о Чанхе она разговаривала только с китайцем из Садека.
Танцплощадка пустеет.
Лимузин освещен изнутри, как тюрьма.
Пассажиров в нем нет. Шофер ждет девочку.
Старший брат заснул в «ситроене».
Мать с Пауло в недоумении: они не понимают, куда подевался китаец. Чанх и девочка просто умирают от смеха.
Мать садится на заднее сидение «ситроена», рядом с Пьером.
Младший брат, как всегда, садится рядом с Чанхом.
Шофер распахнул дверь «Леон Болле».
Девочка садится на заднее сидение.
Семейство смотрит на нее с удивлением. Все ждут, когда же появится китаец, сестра отъезжает одна.
Девочка смеется.
Шофер говорит ей по-французски:
— Хозяин велел нам ехать в Шолон.
Шофер останавливается возле квартиры хозяина. Выходит, чтобы открыть дверь. Девочка выходит из автомобиля, тихонько заходит в квартиру. Она ведет себя так, словно в квартире кто-то спит. Очень осторожно закрывает за собой дверь. Смотрит вокруг: никого. Раньше она никогда не была здесь одна. Она не торопится.
Большой приоткрытый конверт лежит на столе.
Она не сразу берет его. Садится в кресло у стола. Сидит в нем наедине с деньгами.
На улице шофер выключил мотор автомобиля.
Почти полная тишина, только где-то вдалеке воют собаки.
В большом конверте два поменьше: для матери и для Чанха. Пачки денег в банковской упаковке. Девочка не вынимает деньги из конвертов, напротив, она заталкивает их поглубже в большой, желтый конверт.
Девочка остается в том же положении. На кресле весит черный халат ее любовника, траурный, пугающий. Кажется, что это место уже покинуто навсегда. Плачет. Сидит и плачет. Она одна с деньгами. Не может без волнения думать об этих деньгах, которые ей удалось достать. Да, эти деньги они достали вместе с матерью. Плачет тихо-тихо. Потому что слишком хорошо все понимает. Потому что ей невыносимо грустно. Но совесть ее спокойна, совершенно спокойна. Берет свой портфель. Кладет туда конверт. Встает. Гасит свет. Выходит.
Перед нами все та же комната.
Темнеет.
Мы слышим, как ключ поворачивается в замке. Потом шум мотора. Автомобиль отъезжает и растворяется в городе.
Пансион «Льотей». Двор пуст.
Как и каждый вечер возле столовых молодые слуги поют и играют в карты.
Девочка снимает туфли и поднимается в спальню. Окна, которые выходят на улицу, за пансион, открыты.
Несколько девушек из окон наблюдают за играми Алис, которая снова устроилась в канаве на темной улице. Среди зрителей — две воспитательницы. Эта улица — одна из окраинных в Сайгоне, здесь и расположен пансион молодых метисок, покинутых их отцами белой расы. [13]
13
Белым чиновникам, занятым в то время на большой рисовой плантации в Камау, что на самом краю Кохинхинского болота, было предписано не брать с собой семьи, ибо на равнине Птиц, которая совсем еще недавно представляла собой морское дно, свирепствовали эпидемии малярии и чумы.
Девочка подходит к окну и выглядывает на улицу. Мужчина двигается, лежа на женщине. Оба одеты во все белое.
Сеанс окончен. Алис и мужчина поднимаются с земли.
Элен Лагонель среди девушек, которые смотрят из окон.
Девочка ложится в кровать. Элен Лагонель и другие девушки тоже.
Алис возвращается. Она проходит по спальне, тушит свет, ложится.
Девочка встает. Выходит в коридор, потом во двор, потом на улицу. Она идет туда, где у нее назначено свидание с Чанхом.
Она очень тихо произносит певучее имя Чанха.
Девочка и Чанх.
Чанх появляется из темноты, из-за пансиона. Девочка подходит к нему. Они обнимаются. Без единого слова. Она говорит, что деньги у нее.
Они идут к «ситроену», который стоит за пансионом.
Она садится на заднее сидение, откидывается на спинку. Они смотрят друг на друга. Чанх знает, чего она хочет.
Ни слова не говоря, он едет к зоопарку. Там — ни души. Он останавливает автомобиль возле вольера с хищниками.
— Раньше я приходила сюда одна по четвергам, — говорит девочка. — А потом уже с тобой.
Они смотрят друг на друга.
— Ты его любовница, — говорит Чанх.
— Да… А ты надеялся, что нет…
— Да.
Чанх стонет. Бормочет что-то по-вьетнамски. Не смотрит на нее.
— Иди ко мне, Чанх, — говорит она.
— Нет.
— Мы очень давно этого хотим, и ты, и я… иди… ты не должен больше бояться… Иди ко мне, Чанх.
— Нет. Не могу. Ты моя сестра.
И все-таки Чанх подчиняется. Они обнимаются, вдыхают аромат друг друга. Плачут. Засыпают, так и не познав друг друга.
Девочка просыпается. Еще темно. Она зовет Чанха, говорит ему, что они должны приехать в гостиницу «Шарнер» до рассвета.
Снова погружается в сон.
Довольно долго Чанх смотрит, как она спит, а потом едет по направлению к гостинице «Шарнер».
Гостиница «Шарнер». Номер. Младший брат. Спит.