Любовник королевы

Грегори Филиппа

– Разве может такая пигалица, как ты, взбудоражить взрослого человека? – спросил он.

– Конечно – Летиция выгнула брови – Могу назвать вам целую дюжину разных способов. Но ведь вас они не интересуют, раз вы сомневаетесь в самой моей способности это сделать.

– Ничуть не сомневаюсь, мисс Бесстыдница.

– Мне больше нравится Лукавство. Кстати, а каким будет мой наряд?

– Ужасающе нескромным, – пообещал ей Роберт. – Ты будешь довольна. Но вначале покажись своей матери и получи ее одобрение. Фасон придумаешь сама. Только не выходи за границы бесстыдства.

– Может,

мне следует показаться не только матери, но и вам? – кокетливо вздернув носик, невинным тоном спросила Летиция. – Я могла бы заглянуть перед обедом.

Роберт огляделся. Королева вернулась из сада и теперь стояла в оконной нише, поглощенная разговором с Уильямом Сесилом. У стены, скрестив руки на груди, торчал юноша, выбранный родителями Летиции ей в женихи. Вид у него был довольно угрюмый.

Роберт счел за благо закончить этот игривый разговор с юной фрейлиной.

– Заглядывать ко мне тебе совершенно незачем. Пока празднество не началось, лучше постарайся вести себя так, как подобает леди. Например, не говори дерзостей бедняге Деверо. Он не виноват, что вас решили поженить. А теперь мне надо побеседовать с твоей госпожой.

– С вашей. – Летиция бесстыже усмехнулась, более чем прозрачно намекая на отношения Роберта и Елизаветы.

Это надо было пресечь немедленно.

Роберт перестал улыбаться, сурово посмотрел на Летицию и тихо сказал:

– Советую не переоценивать себя, фрейлина Ноллис. Судьба не обидела тебя привлекательностью. Твой отец имеет вес при дворе, а мать любима королевой. Но даже это не спасет тебя, если окажется, что ты разносишь слухи и сплетни.

Летиция уже собиралась ответить дерзким словцом, но потом сообразила, что Дадли не шутит, и опустила глаза.

– Простите, сэр Роберт. Я хотела пошутить.

– Я так и думал.

Он повернулся и пошел к тому окну, где беседовали Елизавета и Сесил. Девчонку нужно было осадить. В следующий раз подумает, прежде чем распускать язык. Но от собственных нравоучений у него остался неприятный осадок.

Наверное, разговор королевы и ее главного советника был слишком серьезным, если Елизавета только слушала и не искала глазами Роберта.

– Он благополучно отбыл? – спросила королева.

– Да, вместе с вашим согласием.

– Все только на словах. Никаких подтверждающих бумаг.

– Ваше величество, ему и в голову не придет усомниться в ваших обещаниях. Вы же ясно обрисовали условия. Если его притязания на шотландский трон увенчаются успехом, то вы выйдете за него замуж.

– Я помню свои слова, – холодно заметила Елизавета. – Сам понимаешь, притязание на трон – это не рыцарский турнир. Его могут и убить. Не хотелось бы, чтобы при нем нашли подобные бумаги.

«Напрасно я рассчитывал, что милый мальчик очарует ее, – с досадой подумал Сесил. – Елизавету не волнует, что он может погибнуть во имя интересов Англии. Главное, чтобы при нем не оказалось компрометирующих документов».

– Ваше величество, умение держать слово не зависит от того, написано оно на бумаге или нет. Вы с герцогом заключили устный договор, я скрепил его самим фактом своего присутствия, – напомнил ей Уильям. –

Вы пообещали выйти за него, если он отстоит независимость Шотландии и прогонит оттуда французов.

– Да, Сесил, – сказала Елизавета, широко распахивая свои темные глаза. – Я так и сказала.

Посчитав, что разговор окончен, королева собралась уйти.

– Ваше величество, это еще не все.

– А я думала, мы с тобой закончили.

– У меня есть сведения о готовящемся покушении на вашу жизнь.

Елизавета мгновенно напряглась. В глазах вспыхнул испуг. У нее задрожали губы.

– Новый заговор? Опять?

– Боюсь, что так.

– Люди Папы Римского?

– На этот раз нет.

– Кому еще я помешала? – судорожно глотая воздух, спросила она. – Марию ненавидели сплошь и рядом. Неужели моя участь еще хуже?

Сесилу было нечего возразить. Покойную королеву действительно ненавидели, но еще никому не угрожали так часто, как Елизавете. Ее считали источником всех нынешних бед. Многие искренне думали, что порядок в стране восстановится сам собой, если устранить королеву.

– Надеюсь, твои люди уже схватили тех, кто готовил покушение? – с надеждой спросила она.

– Мой человек лишь сообщил эти сведения. Надеюсь, с его помощью я продвинусь дальше. Мне крайне не хотелось говорить вам об этом сейчас, пока заговорщики лишь вынашивают свои замыслы. Но я был вынужден, ибо опасность грозит не только вам.

– А кому еще? – с любопытством спросила она.

– Сэру Роберту Дадли.

– Нет, Призрак! Нет! – почти закричала побледневшая Елизавета.

«Боже милостивый, она и вправду так сильно его любит? – подумал Уильям. – Неужели за себя Елизавета боится меньше, чем за жизнь этого красавчика?»

– К сожалению, да. Поверьте, мне было очень тяжело сказать вам об этом.

Сесил впервые видел свою королеву в таком обезумевшем состоянии.

– Призрак, кто может желать его смерти?

Уильям почти физически ощущал, как его мысли поворачивают в нужное русло, а в мозгу начинает выстраиваться стратегия.

– Есть у меня кое-какие соображения. Мы можем поговорить в другом месте?

– Идем со мной, – мгновенно согласилась Елизавета, подавая ему руку. – Уведи меня от лишних глаз.

У Елизаветы пылали руки. Их жар Сесил ощущал даже сквозь бархат своего рукава.

«Бедняжка так испугалась за этого Дадли, что даже вспотела. Получается, все у них зашло гораздо дальше, чем я думал. До самых пределов безумия запретной любви».

Сесил постарался придать своему лицу непринужденное выражение и успокоить бурлящие мысли. Придворные учтиво расступались, освобождая им проход. Он мельком увидел Фрэнсиса и Екатерину Ноллис. Их дочь жеманно беседовала с молодым Уолтером Деверо. Невдалеке от них стояла Мэри Сидни. Братья Бэконы были увлечены разговором с дядей королевы, герцогом Норфолкским. Помимо них внимательный взгляд Сесила подметил нескольких людей из свиты испанского посла, шесть или семь провинциальных аристократов и пару лондонских торговцев, приглашенных сюда кем-то из придворных. Все как всегда, ничего подозрительного, никаких признаков опасности.