Любовник королевы
Шрифт:
– Да, если возможно. Скажите, есть вести от моего господина?
– Он написал, что собирается приехать сюда через неделю, – ответил Джон Хайес. – Правда, точный день приезда не обозначил. Думаю, сэр Роберт и сам этого не знает, – с улыбкой добавил он.
Эми тоже улыбнулась.
«Конечно, откуда ему знать, когда королева соблаговолит отпустить его», – послышался в ее мозгу голос ревнивой жены.
Она сразу же сунула руку в карман и нащупала четки.
– Когда бы он ни приехал, я всегда рада видеть его, – сказала Эми и вслед за горничной пошла наверх.
В дом вошла Лиззи
– А леди Дадли неплохо выглядит, – сказал тот. – Я слышал, она очень больна.
– Неужели? Где же ты это слышал? – с подчеркнутым равнодушием спросила Лиззи.
Джон Хайес задумался.
– Пожалуй, в двух местах. Мне кто-то рассказывал в церкви. Еще об этом сообщал мой лондонский секретарь.
– Чем же больна леди Дадли?
– Секретарь говорил, что-то там в груди. То ли камень, то ли опухоль. Очень большая, вырезать невозможно. Говорили, что сэр Роберт решил расстаться с ней. Она согласилась уйти в монастырь и дать ему развод, поскольку не в состоянии родить ребенка.
Слушая это, Лиззи все плотнее сжимала губы.
– А что скажешь ты? – спросил ее хозяин дома.
– Ложь все это, – невозмутимо ответила она. – Как по-твоему, кто заинтересован в распространении всей этой клеветы? Кто придумал, что леди Дадли неизлечимо больна?
– Откуда мне знать? – Джон развел руками. – Как говорится, река глубока. Просто я слышал, что все зашло слишком далеко…
– До тебя дошел слух, что они любовники?
Мистер Хайес обернулся назад, не слышал ли кто, будто даже косвенное упоминание королевы и Дадли могло ему повредить. Коридор был пуст.
– Он якобы намеревается оставить свою супругу и жениться на той даме, о которой мы говорим. Она вроде бы имеет схожее желание и обладает властью осуществить его.
– Многие так думают, – кивнула Лиззи Оддингселл. – Но все это не более чем слухи. Они беспочвенны и такими останутся.
Джон Хайес задумался, а затем прошептал:
– Если известно, что она очень больна и не способна рожать, может, им и есть смысл мирно расстаться.
– Если все считают ее больной, то никто не удивится, если она вдруг умрет, – еще тише прошептала Лиззи.
Джон Хайес испуганно вскрикнул и перекрестился.
– Боже милосердный! Лиззи, ты никак сошла с ума? Что за ужасные мысли бродят в твоей голове? Неужели ты всерьез думаешь, что он способен на такое? Только не сэр Роберт!
– Я уже не знаю, что и думать. Зато могу тебе сказать, что на всем пути от Абингдона до Чизлхерста люди сплетничают по поводу его светлости и королевы. Все считают, будто Эми смертельно больна. А на одном постоялом дворе… мы еще спешиться не успели, как подбегает хозяйка и спрашивает, не послать ли за лекарем. Все говорят о ее болезни и о любовных интригах сэра Роберта. Говорю тебе, не знаю, что и думать. Только кому-то очень неймется.
– Его светлость к этому непричастен, – убежденно произнес Джон Хайес. – Он никогда не посмел бы причинить ей вред.
– Больше я ничего не знаю.
– Но если это не он, тогда кто и с какой целью распространяет эти слухи?
– А
Мэри Сидни зашла в покои брата в Виндзорском замке и уселась возле огня. На полу возились щенки гончей. Один из них принялся грызть ее сапог. Носком другого она слегка почесала щенку толстенькое брюшко.
– Это тебе не комнатная собачонка, – нахмурился Роберт. – Не порти мне охотничьего пса.
– Видишь, он сам не хочет меня отпускать. – Мэри засмеялась. – Хватит грызть мой сапог! Слышишь, маленькое чудовище?
Она опять почесала щенку живот. Тот радостно завизжал, наслаждаясь вниманием.
– Трудно поверить, что эта тварь чистых кровей, – произнес Роберт, торопливо подписал готовое письмо, отодвинул его в сторону и тоже сел у огня. – Ну и вкусы у этой псины. Никакого благородства.
– Щенята есть щенята. Дело тут вовсе не в породе, – возразила сестра. – Кстати, меня обожают собаки всех пород.
– Вполне заслуженно. А ты отважилась бы назвать своего законного супруга сэра Генри беспородным щенком?
– В лицо – ни за что, – усмехнулась Мэри.
– Как поживает наша королева? – спросил Роберт, перестав улыбаться.
– По-прежнему сама не своя. Вчера вечером ничего не ела. Выпила лишь немного теплого эля. Сегодня утром – тоже ни крошки. Отправилась гулять в свой сад, провела там примерно час, совсем одна. Когда вернулась, вид у нее был… ну, не от мира сего. Кэт без конца носит ей какие-то настои, отвары. Не знаю только, пьет ли их Елизавета. Потом она все-таки оделась и вышла, но не улыбалась и ни с кем не разговаривала. Делами не занимается, никого не принимает. Сесил крутится возле нее с кучей писем, а она их читать не желает. Поговаривают, что из-за ее отчаяния мы можем проиграть войну в Шотландии. – (Роберт кивнул.) – Почему ты не хочешь мне рассказать? Что она говорила тебе вчера? Вид у нее был такой, будто ей сердце разбили. А сегодня – еще хуже. Просто полумертвая.
– Она отказалась от меня, – ответил Роберт, не вдаваясь в подробности.
Мэри Сидни вскрикнула, зажала ладонью рот, потом заявила:
– Быть того не может!
– Как видишь, может. Просила остаться ее другом, но сказала, что вынуждена выйти замуж. Сесил посоветовал ей отдалиться от меня, и она послушалась его.
– Но почему сейчас?
– Сначала слухи, потом угрозы расправиться со мной.
– Да, слухов предостаточно. Мне вчера служанка принесла свежую сплетню. Оказывается, Эми решили отравить. Такое изощренное вранье – у меня просто волосы дыбом встали.
– Поколоти ее, чтобы впредь неповадно было.
– Поколотила бы, если бы она сама такое придумала. Но служанка лишь пересказала то, что нынче услышишь на каждом углу. Люди чешут языками. Сам понимаешь, всем их не вырвешь. Говорят очень уж постыдные вещи. Про тебя. Про королеву. Вчера в конюшне на твоего пажа напали. Ты слышал?
Роберт покачал головой и спросил:
– Что он им сделал?
– Ничего. На нем была ливрея с гербом Дадли. Я слышала, теперь слуги снимают их, прежде чем идти в город. Они стыдятся нашего герба.