Любовник королевы
Шрифт:
– Честное слово, я не знал, что все так скверно, – сказал Роберт, хмуря брови.
– Моя горничная говорила, будто бы среди знати есть люди, которые поклялись, что убьют тебя раньше, чем ты женишься на королеве.
– Они бы хоть задумались, что за чушь порют! Как я могу это сделать, если уже женат?
Сестра Роберта удивленно вскинула голову и промямлила:
– Я думала, ты и она… Считала, что у вас есть замыслы.
– Ах, сестра! И ты туда же! – Дадли грустно улыбнулся. – Решила, что я вынашиваю замыслы развестись с Эми или, хуже того, убить ее, потом жениться на королеве? А дальше что? Спихнуть Елизавету с трона и самому стать королем? Все куда проще и прозаичнее. У нас с королевой был летний любовный роман. Танцы, турниры, охота, цветущие луга. Но лето прошло.
– Елизавета сделает это? – спросила изумленная Мэри.
Роберт кивнул.
– Тогда ничего удивительного, что она молча сидит и смотрит в одну точку. А сердце у нее разрывается на кусочки.
– Да, – тихо согласился Роберт. – Сердце у нее, возможно, и разрывается, но долг перед страной – превыше всего. Елизавета не допустит, чтобы Англия оказалась под французами. Она пойдет на любые жертвы. Она уже пожертвовала мною и своей любовью ко мне.
– А как ты это выдерживаешь?
Таким мрачным Мэри видела брата лишь в день его освобождения из Тауэра, когда он узнал, что потерял все и не имеет никаких прав.
– Как и подобает мужчине. Если Елизавета нашла в себе силы и мужество, я тем более обязан это сделать. В общем-то, мы по-прежнему вместе. Наши сердца разрываются. Слабое утешение, но лучше, чем никакого.
– Ты вернешься к Эми?
– Что значит «вернешься»? – Роберт передернул плечами. – Я ведь и не бросал ее. В прошлую встречу мы наговорили друг другу резкостей. Возможно, эти сплетни отравляют ей жизнь. Тогда она больно задела мою гордость. Я сгоряча пообещал ей, что покину ее. Думаешь, это испугало Эми? Считаешь, она мне поверила? Нет, заявила, что наш брак заключен перед очами Господа, а потому ни о каком расставании не может быть и речи. Как я ни злился тогда, но в глубине сердца понимал, что она права, знал, что не разведусь с нею. Уходят от жен, которые позорят и бесчестят своих мужей. А Эми куда добродетельнее меня. Не знаю, в чьих куриных мозгах могла возникнуть мысль о том, что Роберт Дадли способен отравить свою жену или сбросить ее в колодец! Неужели людям больше нечем жить, если их так задело это лето, полное флирта и поцелуев?.. Не стану скрывать, мы с Елизаветой целовались. И не только, – добавил он с усмешкой. – Это было очень приятно. Сладостно, как вино с тончайшим букетом. Но мы ни на минуту не забывали, что продолжения нет и быть не может. Она – королева Англии, я – не иноземный принц, а всего лишь ее шталмейстер, к тому же женатый. Теперь и ей предстоит выйти замуж во имя спасения королевства.
Повернувшись к Мэри, он увидел, что лицо сестры блестит от слез.
– Роберт, я же знаю, что ты переменился к Эми. Ты любишь Елизавету и никогда не испытаешь ничего подобного ни к какой другой женщине. Я очень боюсь, что ты всю жизнь проживешь с этим чувством.
Дадли криво улыбнулся и подтвердил:
– Ты права. Я люблю ее с детства, но только за эти считаные месяцы понял, насколько глубоко и сильно. Сам не думал, что такое возможно. Я считал себя черствым, привыкшим думать только о себе, и вдруг понял: она для меня – все. Я так люблю ее, что не стану отягчать ей жизнь своими просьбами, вздохами и упреками. Если она выйдет за герцога Арранского или одного из австрийцев, я с радостью возьмусь за устройство свадьбы. Для нее это единственный способ обезопасить свою жизнь.
– Ты отступишься ради ее спокойствия?
– Да, чего бы это мне ни стоило.
– Боже милостивый! Роберт, я и не подозревала, что ты можешь быть
– Каким?
– Таким бескорыстным!
– Спасибо, сестра! – сказал он, пытаясь обратить это в шутку.
– Я серьезно. Не знаю, какой мужчина согласится помогать любимой женщине выйти замуж за другого. – Она помолчала, затем все-таки решилась задать вопрос, вертящийся у нее на языке: – А как ты сам это выдержишь?
– У меня остается сокровище, которое никому не отнять, драгоценнейшая память о прекрасной молодой королеве, любившей меня в первый год своего правления. Она взошла на трон своевольной, неопытной принцессой. Первые месяцы правления вскружили ей голову. Елизавете казалось, что золотое лето растянется на долгие годы и она сможет делать все, что пожелает. Даже выйти замуж за такого, как я. После устройства ее свадьбы я, скорее всего, удалюсь от двора, вернусь домой, к жене, и постараюсь наполнить детскую наследниками и наследницами. Всем своим дочерям я дам одно и то же имя – Елизавета.
– Брат мой… самый любимый! – всхлипывала Мэри, вытирая глаза рукавом.
– Ты мне в этом поможешь? – спросил Роберт, касаясь ее руки.
– Конечно, – прошептала она. – Обязательно сделаю все, что в моих силах.
– В таком случае отправляйся к испанскому послу де Квадра и скажи, что королева нуждается в его помощи по части завершения переговоров с эрцгерцогом.
– Я? К послу? Но я почти не знакома с ним.
– Это не важно. Он достаточно хорошо знает семейство Дадли. – Отправляйся к нему так, будто тебя послал не я, а непосредственно королева. Скажешь ему, что ее величество не отваживается встречаться с ним после лета, когда она стремительно меняла свои замыслы по поводу обоих эрцгерцогов. Объясни, что Елизавета незамедлительно ответит согласием, если он обратится к ней с официальным предложением.
– Это желание самой королевы? – спросила Мэри.
Роберт кивнул и пояснил:
– Елизавета хочет, чтобы все поняли: она не отвергла меня, остается моим другом, продолжает любить меня и тебя. Словом, ее величество желает, чтобы семейство Дадли занялось устройством этого брака.
– Для меня это огромная честь и большая ответственность, – сказала Мэри, радостно зардевшись.
– Королева решила, что подробности устройства ее брака должны остаться внутри нашей семьи. – Роберт улыбнулся. – Меня она принесла в жертву. Ты станешь посланницей. Так исполнится замысел Елизаветы.
– А что станется с тобой, когда она выйдет замуж?
– Она меня не забудет, – уверенно ответил Роберт. – Мы слишком хорошо знаем друг друга и очень уж давно любим, чтобы она повернулась ко мне спиной. Вот увидишь, за верность я буду вознагражден вдвойне, как ею, так и испанцами. Это правильный путь, Мэри. У меня нет ни малейших сомнений. Брак упрочит ее безопасность, а я перестану быть мишенью лживых языков. Если бы только клеветали!.. Я уверен, кое-кому очень хотелось бы видеть меня мертвым. Так что устройство брака жизненно важно не только для Елизаветы, но и для меня.
– Я завтра же отправлюсь к послу, – пообещала Мэри.
– Обязательно скажи ему, что пришла от королевы, по ее повелению.
– Я это помню.
Сесил любил полуночную тишину дворца, когда никто и ничто не отвлекало его и не мешало думать. Он сидел перед пылающим очагом, когда в дверь осторожно постучали. Уильям встал и открыл дверь. Вошедший человек откинул влажный черный капюшон, подошел к огню и протянул к нему озябшие руки.
– Вы не угостите меня бокальчиком вина? – с легким испанским акцентом спросил ночной визитер. – А то от речного тумана у меня все кости ломит. Если уже в сентябре такая сырость, что же будет в середине зимы?
Сесил налил ему вина, подбросил в камин поленьев, пододвинул второй стул и спросил:
– Так лучше?
– Да. Спасибо.
– Интересные, должно быть, новости вы привезли, раз не поленились ехать сюда сырой и холодной ночью, – произнес Сесил, не столько спрашивая, сколько констатируя факт.
– Новость всего одна. Королева сама предложила эрцгерцогу Карлу вступить с ней в брак!
Сесил повел себя так, как и надлежало в подобных случаях.
Он вскинул голову, изобразил неподдельное изумление и уточнил: