Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
Шрифт:
– Дело не только в духоте, так? – спросил он.
– Не только.
– Клэр, я люблю тебя, – промолвил он. – Расскажи мне обо всем.
– Да все то же, – пробормотала она.
– Хочешь сказать, это опять что-то из твоих воспоминаний?
Она кивнула, судорожно сжав его руку.
– Эти овальные окна…
– Что такое?
– Не знаю. Но они совершенно выбили меня из равновесия.
– Мне очень жаль, – сказал Джон. – Но это же первый раз за долгое время, правда? Я имею в виду, что у тебя не было подобных видений с тех
Клэр глянула ему в глаза.
– Они не прекращались ни на день, – тихо промолвила она.
– Серьезно? Все те же кусочки воспоминаний, которые кажутся тебе совершенно бессмысленными?
Клэр кивнула. Джон знал, что она ждет от него дальнейших расспросов. Что именно она видела? Какие чувства охватили ее в этот момент? Но Джон не готов был задавать подобные вопросы, поскольку понимал, к чему это может привести.
– Почему бы тебе не встретиться с психотерапевтом, Клэр? Это могло бы помочь.
Пару секунд она молча смотрела на него.
– Ладно, – сказала она наконец, медленно отвернувшись и спрятав руки в карманы. В ее взгляде отчетливо читалось разочарование.
Клэр встала, и они молча направились в сторону машины. Джон не мог винить ее за разочарование. Клэр дала ему шанс не только восстановить прежнюю близость, но и сделать ее прочнее, поднять на новый уровень. Он же этим шансом пренебрег.
28
– Получается, вы привыкли улаживать проблемы, – сказала Клэр Дебра Парлоу. – А эта женщина на мосту оказалась одной из немногих проблем, с которой вы не совладали.
Клэр кивнула, стараясь скрыть напряжение. С психотерапевтом она беседовала уже десять минут, однако беспокойство ее только нарастало. Со своего места на краешке дивана она постоянно поглядывала в сторону входной двери. Дебру ей порекомендовала Пэт Вуковски. «Прекрасный специалист и чудесная женщина», – так она ее охарактеризовала. Скорее всего Пэт была права, но для Клэр это не имело особого значения. Она ни с кем не могла свободно говорить о своих проблемах. Ни с кем, за исключением одного человека.
– И с того самого вечера вы уже не могли сосредоточиться на своей работе?
– Верно, – подтвердила Клэр. Не будь она частью команды Харт-Матиас, ее бы давно уволили. Дома от нее тоже не было толку. Грязное белье накапливалось с каждой неделей, а уж когда она последний раз готовила, Клэр и вовсе не могла припомнить.
– Еще вы упомянули о головокружениях, – добавила Дебра.
– Да. Они тоже начались с того самого вечера. Не могу сказать, что меня это сильно тревожит. Головокружения – далеко не худшая часть моей проблемы.
– А что же тогда вы считаете худшей?
– Эти странные проблески воспоминаний – так по крайней мере я их называю. Мой друг предположил, что память подкидывает мне какие-то фрагменты из прошлого. Но может быть и так, что это
– На что они похожи? – спросила Дебра.
– Мне бы не хотелось говорить о них сейчас, – покачала головой Клэр. – Не хочу вдаваться в детали.
– А если в целом?
– Ну, все это достаточно странно. Иногда эти образы выскакивают словно бы из ниоткуда. Другой раз что-то провоцирует их появление. Самое ужасное произошло пару дней назад в Монтичелло. Я увидела кое-что – так, одну архитектурную особенность. Но меня это настолько потрясло – сама не знаю почему, – что меня тут же стошнило.
Дебра нахмурилась.
– Представляю, в каком замешательстве вы были.
– Да, но все это теперь позади.
– Правда?
Клэр хотела кивнуть, но тут же поморщилась.
– Вы правы, теперь я боюсь, что это повторится снова. Подобные ощущения накатывают внезапно, и я могу оказаться в этот момент на какой-нибудь важной встрече или в магазине…
– Или у меня в офисе?
Клэр почувствовала, как краснеет.
– Да, – вымолвила она.
Дебра сочувственно улыбнулась.
– Туалет сразу за дверью в кабинет, а мусорная корзинка – в метре от вашей ноги.
– Спасибо, – Клэр постаралась усесться чуть свободнее, но тут же вновь сдвинулась на краешек дивана.
– Стало быть, эти воспоминания как-то связаны с вашим прошлым?
– Это не столько воспоминания, – сказала Клэр, – сколько обрывочные образы. И я не улавливаю никакой связи между ними и моим прошлым. Поначалу мне хотелось, чтобы они исчезли. Перестали меня донимать. Но раз уж этого не произошло, мне важно понять их. Я должна разобраться, к чему они ведут. С другой стороны, меня это ужасно пугает, – Клэр вздохнула. Вряд ли она сможет когда-нибудь всерьез обсуждать свои видения с Деброй.
– Что ж, ваши чувства вполне понятны, – промолвила Дебра. – Однако воспоминания, которые мы заблокировали по тем или иным причинам, начинают тревожить нас только тогда, когда мы к ним готовы.
– Не уверена, что я так уж готова, – покачала головой Клэр. Она пересказала Дебре сон, который видела прошлой ночью. Во сне она стояла на кухне. Двери шкафчиков были открыты, а за ними зияла непроницаемая тьма – вроде той, какую она увидела за овальными окнами в спальне Томаса Джефферсона. Клэр обошла всю кухню, решительно захлопывая шкафчик за шкафчиком и повторяя: нет, нет, нет.
Дебру это заинтриговало.
– Как вам кажется, что может открыться за вашими воспоминаниями? Чего вы так боитесь?
Клэр молча изучала свои руки. Что она боялась узнать? Что ее жизнь была вовсе не такой, какой казалась? Что ее детство не было безоблачно счастливым, как не был таким и ее брак?
– Даже не знаю, – промолвила она.
– Скажите, Клэр, вам не пришлось пострадать в детстве от насилия?
Она с удивлением взглянула на Дебру.
– Сексуального, вы это имеете в виду?