Любовник оживает в полночь
Шрифт:
Впрочем, в них мне как-то не сильно верилось. Пашу вообще трудно было воспринимать всерьез. Например, сообщив, что он приедет через час, он надолго терялся, переставал отвечать на телефонные звонки, а когда, через несколько часов, до него все же удавалось дозвониться, уверял, будто просто заблудился. Где на самом деле его носило – так навсегда и оставалось тайной, покрытой мраком.
Еще одной характерной чертой Паши была патологическая, на мой взгляд, трусость. Не знаю, боялся ли парень мышей, но всего, что хоть немного превышало размером
– Полина, осторожнее!
Я невольно отдернула от кролика руку и испуганно огляделась. Но вокруг не было никого, кроме нас троих и корзинки со зверьком. Девочка тоже перепугалась и прижала к себе корзинку. На крик не отреагировал один только кролик. А еще говорят, что эти длинноухие – трусливые создания!
– Паша, в чем дело? – оправившись от испуга, спросила я.
Мой храбрый друг за рукав оттянул меня в сторону и прошептал на ухо:
– Полька, ты с ума сошла? А если он тебя укусит?
– Кто укусит? Кролик?!
– Ну да! Ты видела, какие у него клыки!
Впрочем, трусость, как и другие мелкие недостатки, я ему охотно прощала. К прочим мелким недостаткам, кроме потрясающей воображение неточности, относилась и редкостная любовь к хвастовству. Послушав Пашу, можно было сделать вывод, будто все знакомые девчонки от него без ума и сутками мечтают заманить его в свою постель. На практике же я ни разу не видела Пашу хотя бы прогуливающимся с какой-нибудь девушкой. Возможно, они просто не могли разглядеть под его неказистой внешностью большое, как у теленка, доброе сердце.
Возможно ли было сделать из Паши человека? Не знаю. Он был бы блондином, если бы у него на голове росло побольше волос. И наверняка выглядел бы стройным, а не истощенным, если бы вылечил хронический гастрит. А уж если бы вставил недостающие передние зубы, так цены бы ему не было. Пока же – без зубов, без волос и без намеков хоть на какую-то мускулатуру – он напоминал Кащея Бессмертного в нелучшие годы или узника Освенцима во время Второй мировой. И, как в свое время Паниковского, девушки его не любили.
Очнувшись от ностальгических воспоминаний, я решительно набрала Сашин номер. Кратко обрисовав ситуацию, попросила его об услуге – провести ночь в этом же особняке.
– Мы будем вдвоем? – после короткой паузы поинтересовался Саша.
Я не уловила в его голосе особого восторга и четко проговорила:
– Нет, с нами будет мой парень. Я подумала, что вдвоем мы не справимся.
– К-какой парень?
– Мой. Мы с ним вроде уже расстались, но теперь решили попробовать тряхнуть стариной. Ну, да это неважно. Мы с тобой друзья, ты ведь мне поможешь?
Он надолго замолчал. Я было решила, что связь прервалась вообще, когда он все же подал голос:
– У вас это… серьезно?
– Пока
– Я приеду. Диктуй адрес.
Глава 8
Я продиктовала адрес и отключила связь. Затем снова покосилась на дом. Нет, пожалуй, до прибытия своих защитников я туда не войду. Прогуляюсь пока по улице вдоль забора, авось еще кого интересного встречу. Я вышла за ограду и осмотрелась. Похоже, народу в этом районе частных домов обитало мало, на улице – ни души. Лишь высокие глухие заборы, над которыми иногда виднелись башенки и флюгера особняков. Ладно, пройдусь вдоль заборов, хоть воздухом подышу.
Но не успела я отойти и на сто метров, как из-за ближайшего угла вывернула грузная мужская фигура. На мгновение я в страхе замерла, но тут же успокоилась – на давно усопшего Илью мужчина не походил ни возрастом, ни статью. Этот был невысок, толст и явно страдал одышкой. Возраст его явно приближался к «полтиннику», а при взгляде на его одутловатое лицо с лиловым носом становилось понятно, чем занимается грузный господин в свободное время. Впрочем, судя по неспешному шагу в самый разгар рабочего дня, все время этого господина было свободным.
– Вы кто? – обвиняющим тоном произнес толстяк, поравнявшись со мной.
– А кого вам надо? – искренне изумилась я.
– Тася дома?
– Ее увезли с сердечным приступом в больницу.
– А вы кто? – вновь повторил он вопрос. – Я видел, как вы вышли из ее дома!
– Я ее новая домработница. – Лучшего объяснения мне в голову не пришло.
– Тогда проводи меня в дом!
– Позвольте, но что вам делать в доме? – Мое удивление достигло предела. – Я ведь уже объяснила – Таисия Павловна в больнице, сердечный приступ за полчаса не пройдет, она вернется в лучшем случае через неделю.
– Если я сейчас же не попаду внутрь и не выпью холодненького, я сам попаду с инфарктом в больницу! – взвыл толстяк.
Я с сомнением посмотрела на него, пожала плечами и отворила ворота. Интересно, что это за тип пожаловал в гости к мадам? Таисия не предупреждала меня о чьем-либо визите, впрочем, ей было не до того. Надо бы с типом поговорить, авось и для расследования что-нибудь полезное извлеку. Мы гуськом вошли в дом, я провела незваного гостя в огромную гостиную, которую сама видела впервые, и усадила на изящный желтый кожаный диван.
– Девочка, – плюхнувшись на мягкое сиденье, провозгласил толстяк. – Ты меня знаешь?
– Не имею чести. Пока.
– Я режиссер Павел Ганевич, – гордо провозгласил он.
– А что вы сняли? – заинтересовалась я.
– Ты что, никогда не смотрела моих фильмов?
– Может быть, и смотрела, вы мне названия напомните.
– «Полет над Ригой», к примеру.
– Нет, такого не помню.
– Да ты совсем невежественная! – разгневался Ганевич. – Этот фильм уже двадцать лет считается классикой кинодокументалистики.