Любовные чары
Шрифт:
— Я тоже, — сообщил он мне радостным шепотом, — срочно должен кое-кого навестить. Тоже королеву… в некотором роде.
— Увидимся, — сказал я.
В своей комнатке я некоторое время боролся с желанием подняться в лабораторию Рундельштотта и шагнуть в портал. Правда, если Рундельштотт там, то придется как-то схитрить, но после того провала, как он считает, ему расхотелось вообще туда заходить, так что могу без всяких преград…
Часа два я колебался, наконец совсем уж решился, но дверь распахнулась, на пороге вырос королевский гвардеец из охраны внутренних покоев.
— Глерд Юджин, — произнес он почтительно.
— Королева? — спросил я.
— Ее величество, — поправил он. — Изволит. Изволит восхотеть вызвать вас. К себе.
— Хорошо, — ответил я. — Как-нибудь к вечеру, так и передайте. Или завтра…
Он нахмурился.
— Глерд, у вас шуточки просто непристойные. О ее величестве нужно говорить с уважением.
— А я?
— Недостаточно, — отрезал он. — Вы же глерд или не глерд?
— Глердее не бывает, — заверил я, — хоть и не глерд. Все верно, королева же символ, а не какой-то там человек. Символу приятнее служить, чем капризному человеку, верно?
— У ее величества не бывает капризов, — отрезал он. Я поднялся, вздохнул.
— Тогда это в самом деле не женщина. Пойдем.
Нас никто не останавливал, пока шли через двор, а потом в главном здании по залам, лестницам и снова залам.
У двери королевского кабинета гвардейцы посмотрели сперва на моего сопровождающего, тот кивнул, слуга у двери поспешно распахнул ее для меня.
Кабинет освещен ярко, мне такое нравится, золотой блеск на стенах, обивках кресел, в узорах стола и прочей мебели, а королева за столом надменная и величественная.
Кресло с высокой тронной спинкой, что значит наверху геральдические львы, знаки власти и скрещенные мечи. Сама королева некоторое время писала что-то невидимое для меня, потом вскинула голову и взглянула в упор.
Нарушая этикет, никто не смеет заговорить с королевой первым, я сказал жизнерадостно:
— Драсте, ваше величество!.. Хорошо выглядите! Платье вам очень идет. Прямо под цвет вашего лица.
Вообще-то платье золотисто-желтое, так что комплимент какой-то не того, но зато сказан с радостным дружелюбием придворного дурака, который жаждет сказать приятное.
Она поморщилась.
— Глерд, я позвала вас не для… а для другой цели. И по другому поводу. Кстати, сядьте вон там, не стойте посреди кабинета.
Я сел, пряча ухмылку. Получается, стою по своей воле, а она против, и потому велит слушаться. Молодец, быстро меняет правила. Помнит, как меня взъерепенило в прошлый раз.
— Ваше величество?
Она сказала деловым голосом:
— Глерд Финнеган очень подробно отчитался о проделанной работе. Может быть, даже слишком подробно.
— Гм, — сказал я.
— Но теперь, — сказала она строго, — не мешает послушать вас, глерд. Вы смотрели несколько со стороны и могли увидеть больше.
— Ваше величество, — сказал я скромно, — позвольте доложить, все ваши поручения были исполнены.
Она внимательно посмотрела в мое лицо, которое я стараюсь держать спокойным и бесстрастным, но эта Королева Змей все равно как-то видит, что у меня под маской.
— Все поручения, — задумчиво повторила она. — Это хорошо… Только, глерд, напомните, разве я вам отдавала вообще какие-то поручения?
— Верно, — согласился я. — Поручения вы отдавали достопочтенному и высокородному глерду Финнегану. А мне так… обмолвились о какой-то мелочовке.
Она нахмурилась.
— Что-о?
Я пояснил:
— У меня ранг невысокий, потому не назовешь же это поручением? Ерунда всякая, даже ерундишка. Типа предотвратить или отсрочить войну с Уламрией, расстроить военный союз Уламрии и Опалоссы…
Она не сводила с меня испытующего взгляда.
— О военном союзе сообщил глерд Финнеган, — произнесла она, — как глава посольства. Это очень важное событие. И даже о печальном происшествии, постигшем герцога Ригильта…
— Да, — подтвердил я. — Очень печальном. Такое горе, такое горе!.. Как жить будем?
Она нахмурилась.
— У вас недостаточно уважительный тон, глерд. Герцог Ригильт ранен диким зверем…
— Очень диким, — подтвердил я. — Диким и травоядным!.. Правда, герцог Ригильт был в зеленом костюме цвета свежей молодой травы… Но это неважно. Олень был совсем диким. Хоть и благородный. Но я знаю даже благородных глердов, которые, если сильно раздразнить, становятся совсем дикими.
Она посмотрела очень внимательно.
— Глерд… вы располагаете дополнительными источниками? Было объявлено, что герцог ранен диким зверем. Каким — не уточнялось.
— Это в самом деле неважно, — согласился я. — Важнее то, что военный союз Уламрии и Опалоссы можно считать расторгнутым. Почти наверняка.
Она покачала головой, не сводя с меня пристального взгляда.
— У вас такой уверенный тон… Из-за легкого ранения герцога союз не будет расторгнут.
— Ранение не совсем легкое, — уточнил я. Она потребовала:
— Глерд! Выкладывайте все, что знаете.
— Хорошо-хорошо, — сказал я торопливо, — как скажете. В общем, в начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою…
Она прервала в нетерпении:
— Это что?
— Вы же сказали «с начала»…
— Глерд, — сказала она резко, — не испытывайте мое терпение. Что произошло там такое, что военный союз может рухнуть?
Я поклонился.
— Ваше величество, военный союз Уламрии и Опалоссы явился неприятной неожиданностью для нашего посольства… хреново работает наша разведка, ваше величество… и, конечно, обрадовал всех уламрийцев.