Любовные чары
Шрифт:
Финнеган проговорил раздумчиво:
— Разумеется, я участвовать просто обязан. Если откажусь, это вызовет слухи. Дипломат не имеет права на личную жизнь, как не может даже заболеть…
Фицрой сказал с сочувствием:
— Вот прямо совсем?
— Совсем, — отрезал Финнеган. — Тут же начнутся расспросы, с какой целью заболел и кому что хочет этим доказать.
— Или подает знак, — сказал Эллиан с восторгом. — Как у нас все сложно и многозначительно!
Баффи поинтересовался:
— Охотиться будут на оленей?
— На кабанов, — предположил Эллиан.
Финнеган нахмурился.
— Их величества сами решат, — ответил он безапелляционным тоном, — на кого охотиться. Думаю, при их занятости великими государственными вопросами особенно перебирать добычей не станут. Даже если встретят медведя, то постараются добыть и этого опасного зверя!.. Глерд Эллиан… вы поедете со мной.
Эллиан вскочил, отвесил поясной поклон.
— Премного благодарен, глерд Финнеган! Я оправдаю ваш выбор. Я не подведу. Я буду служить вам и на охоте, как служу здесь.
Фицрой фыркнул:
— А так что уроните высокому глерду на ногу?.. Ладно-ладно, мне все равно. Нам с глердом Юджином придется вместо охоты довольствоваться хорошим вином, вкусной едой и податливыми женщинами.
И хотя говорил он насмешливо-победно, на лице Баффи оставалось несчастное выражение, а Эллиан сказал высокомерно:
— Что вы понимаете!.. Мы будем охотиться вместе с королями!
Финнеган оглядел всех свысока, такие вот даже на вершины гор ухитряются смотреть сверху, произнес величественно:
— Идите. И будьте. Да-да, именно.
Мы вышли вместе с Эллианом и Баффи, но я кивнул Фицрою и пошел от глердов в другую сторону. Фицрой наконец оглянулся.
— Все, они далеко. Что-то у тебя морда больно сосредоточенная, будто что-то украсть нацелился.
— Пока задумываю, — признался я. — Я хоть и никакой не нижнедолинец, но чувствую симпатию к этому мирному королевству.
— К Уламрии?
— Нижним Долинам!
— А-а, так бы и сказал. А то для меня они все одинаковые.
Я пробормотал:
— Разница, конечно, невелика…
— Ну-ну? — сказал он с интересом.
— Пообещал, — ответил я, — королева все-таки надеется. Она в отчаянном положении. Все-таки женщины хороши для мирной жизни, тогда могут править даже лучше мужчин.
— Это ты загнул!
— Совсем немного, — сознался я. — Они трусливее, в авантюры не лезут, позволяют стране развиваться постепенно, без рывков, а именно так и надо. Это нам, мужчинам, подобное претит, нам бы наскоком решить все проблемы и привести человечество к счастью даже насильно!.. Да еще и потыкать его свиным рылом в это счастье. Потому хочу все-таки вмешаться в исторический ход событий. Люди всегда вмешиваются, не знал?
Он ухмыльнулся.
— Понял. Я менял ход событий в трактирной драке, но в истории еще не пробовал.
— Увидишь, — пообещал я. — Это может быть интересно.
— Что-то голос у тебя не слишком бодрый, — сказал он с укором. — И не совсем радостный.
— Так может и не быть, — сознался я. — Может быть и хуже. Намного.
— Все равно какое-то изменение, — сказал он оптимистично, — а когда изменения… сильные всегда получают выгоду. Пойду седлать коней?
— Только скажи там, — сказал я, — что тайком от главного посла едем в соседнее село к женщинам. Тут же всем растрезвонят, что мы не делом занимаемся, а тайком по бабам.
— Мы в самом деле можем заехать!
Я подумал, кивнул.
— На обратном пути. Чтобы создать себе алиби.
— Чего-чего?
— Потом объясню.
Он ушел седлать коней, а я вытащил из угла мешок и заглянул вовнутрь, где мирно ждет своего часа обмотанная тряпками снайперка.
— Лапушка, — прошептал я, — почему я в тебя такой влюбленный?.. Ты лучшая из женщин! С поцелуями не лезешь, но когда нужна, то всегда… гм… готова, всегда послушна и никаких капризов. Ну почти никаких…
Фицрой вывел двух коней, на одном за седлом горбится увесистый мешок. Я покосился с неодобрением, Фицрой расхохотался.
— Ты чего? Это не только для нас, но и для наших женщин!..
— Чего-чего?
Он объяснил весело:
— Когда спросили, зачем столько вина, я объяснил, что ты собираешься посетить толстушек Берту и Магду, а те пьют будь здоров.
— Свинья, — сказал я с чувством, — мог бы такое сказать о себе.
— Я как раз о Берте и подумываю, — ответил он. — И о Магде. Люблю толстых!.. Но лучше все свалить на тебя. Так смешнее.
Я пристроил мешок за спиной, обмотанная тряпками снайперка в сложенном виде смотрится как скатанный спальный мешок, у Фицроя и то объемистее.
Конь хрюкнул и понюхал мои карманы. Фицрой сказал бодро:
— Он жадный, сам все пожрал! А вот я добрый.
Он выудил из карманов по морковке и сунул обоим коням в пасти. Оба с наслаждением захрустели лакомством, а он вскочил в седло и посмотрел на меня с изумлением.
— Ты чего?
— Больно ты шустрый, — огрызнулся я. — И хитрый. Ты и с женщинами так?
— А чего придумывать новое, — спросил он, — если и этот трюк работает? Поехали. Не поскользнись в седле.
Мы выехали из дворцового ансамбля, Фицрой хохотал и рассказывал веселые истории, а на воротах спросил у часовых, какое тут село ближе, но чтоб там были молодые женщины с вот такими.
Часовые оживились, рассказали подробно, даже копья поставили к стене, чтобы не мешали жестикулировать и показывать, с какими там есть, а с какими во втором селе, что чуть дальше по берегу реки.