Любовные драмы русских поэтов
Шрифт:
«Иностранные лекари нарочно залечили господина Пушкина»
Итак, безжалостный выстрел прогремел… Что же дальше? Какое ранение получил Пушкин? Почему он ушел из жизни?
Казалось бы, нам давным-давно, еще со школьной скамьи, внушили, что рана Пушкина была смертельной и домой его везли умирать. Но отчего тогда было издано огромное количество книг, доказывающих, что спасти нашего великого поэта было невозможно? Почему не было книг, скажем, о том, что нельзя было спасти «храбрейшего из храбрых» блистательного графа Милорадовича, смертельно раненного на Сенатской площади Каховским? Потому что там действительно рана была смертельной
А вот по поводу характера ранения Пушкина тут же возникли сомнения. К примеру, наш современник Борис Моисеевич Шубин в книге «Дополнение к портретам» приводит несколько строк из доклада тайного агента Третьего Отделения Дубельту: «…двое каких-то закричали, что иностранные лекари нарочно залечили господина Пушкина». Значит, сомнения были у многих, если подобные заявления попали в архив.
Шубин признает жизнеспособность Пушкинского организма. Он пишет: «Если верно, что продолжительность жизни в известной степени запрограммирована в генах, то Александру Сергеевичу досталась неплохая наследственность: его знаменитый прадед Абрам Петрович Ганнибал умер на 92-м году жизни, оба его деда, бабушка по линии отца и мать прожили более 60 лет, а бабушка Мария Алексеевна Ганнибал и отец – по 73 года; сестра Ольга, родившаяся на полтора года раньше Александра Сергеевича, пережила его на 30 с лишним лет. Хорошая наследственность, воспринятая Александром Сергеевичем, была передана его детям: старшая дочь Мария Александровна прожила 87 лет, старший сын Александр Александрович, особенно напоминавший внешностью отца, успел отметить 81-ю годовщину, младшая дочь Наталья прожила 76 лет, и Григорий Александрович – 70 лет. Таким образом, – заключил Шубин, – мы можем предположить, что дантесовская пуля настигла поэта на середине его естественного жизненного пути».
Это очень важное исследование, и выводы весьма важные. Они доказывают, что враги Пушкина не могли рассчитывать на то, что русский гений в скором времени может оставить этот мир, а следовательно, с тревогой предполагали, что он только еще на взлете своего творчества и немало послужит делу возрождения Православия, Самодержавия, Народности, борьбу за которые провозгласил Император Николай Первый.
Мы уже убедились в том, что врагам России достать Пушкина оказалось непросто. Поэт был под защитой самого императора. Но уже раз достали, неужели не приложили все старания, чтобы довести до завершения начатое дело?
Пассивное «лечение» – это ведь тоже убийство и это метод, равно, как и заведомо неправильное лечение, безусловно, далеко не новый. Известны весьма серьезные подозрения, что императрицу Екатерину Великую ее лейб-медик, тоже инородец, умышленно «лечил» так, чтобы тромб оторвался и она умерла. Теперь уже описаны и последние часы жизни Сталина: Берия умышленно не допускал к нему врачей, когда медицинская помощь была крайне необходима и могла еще оказаться действенной.
Кто организовал убийство Пушкина? Русские? Нет… Во главе шайки стояли супруги Нессельроде, Бенкендорф, Геккерн. В киллеры был избран француз Дантес, «вышедший замуж» за Геккерна. Для «лечения» в случае ранения назначены Аренд и Шольц.
Никаких документов о ходе лечения раны Пушкина никто не оставляет. Специально занимавшийся исследованием этого вопроса Шубин привел лишь донесение старшего врача полиции Иоделича, тоже инородца: «Полициею узнано, что вчера в 5-м часу пополудни, за чертою города, позади Комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным
Итак, убивали руками Дантеса ненавидевшие Пушкина и Россию Нессельроде, Бенкендорф, Геккерн, лечили руками Арендта и Шольца все те же лица. Участвовал в лечении еще и Спасский, которому, как известно, Пушкин не доверял.
Не удивительно, что потом понадобилось привлекать к доказательствам, что Пушкина лечили правильно, знаменитых хирургов Н. Бурденко, С. Юдина, А. Заблудовского, И. Кассирского, причем уже в очень далекий от смерти поэта советский период. А в 1970 году неожиданно разразился оправдательными публикациями некий Ш.И. Удерман.
Полагаю, что нечего удивляться сотням публикаций с фальшивыми доказательствами невиновности Арендта. Неужели не ясно, что характер ранения, путь, который проложила пуля, были известны лишь Арендту и Шольцу, ведь только они и осматривали раненого поэта.
Аренд был польского рода, то есть потомком тех поляков, которые жестоко, до людоедства, истребляли русский народ в годину Смутного времени. Тех поляков, что разрушали и оскверняли православные святыни, что сожгли Москву, что устраивали резню на московских улицах и в предместьях столицы.
Сын лекаря, осевшего в Казани, Аренд заканчивает Петербургскую медико-хирургическую академию, участвует в кампаниях против Наполеона и остается во Франции в качестве главного врача оккупационного корпуса. Ну а Франция – гнездо вольтерьянства, одно из главных гнезд масонства. Известно, что строевые офицеры и те попали под влияние тайных обществ и воспылали желанием совершить революцию в России, а уж потомок поляков, люто ненавидевших России, и подавно.
Недаром в 1821 году, когда Арендт вернулся в Россию, комитет министров произвел его без всяких экзаменов, то есть в нарушении порядка, в доктора медицины и хирургии. Нужно знать, кто входил в тогдашний комитет министров. Первые скрипки играли в нем Нессельроде и другие выдающиеся масоны.
Чтобы выяснить, чьим слугой был Арендт, достаточно взять «Исторический словарь российских масонов…», изданный Олегом Платоновым. Там свидетельствуется, что Арендт был масоном третьей степени. Не случайно масонская клика Гекернов – Нессельроде – Бенкендорфов поручила ему то, что недоделал злобный, жестокосердный, но трусливый Дантес.
В тот трагический для России день, когда коварная Европа разрядила руками Дантеса свой пистолет, сразив русского гения, император Николай Павлович отметил в своем дневнике: «Арендт пишет, что Пушкин проживет еще несколько часов. Я теряю в нем самого замечательного человека России».
Арендт уже все решил, и нам неведомо, какими методами он собирался исполнить то, о чем писал. Но он спешил потому, что государь мог в любую минуту прислать другого медика, если, конечно, таковые в России были – медицина все еще оставалась прерогативой инородцев.
Но Арендт ошибся. Пушкину неожиданно стало лучше – могучий организм поэта боролся и, если бы медики оказали помощь в этой борьбе, Россия не потеряла своего духовного вождя.
Сегодня нередко можно слышать возражения медиков, мол, что вы говорите – рана была смертельной. На вопрос же, откуда это известно, все ссылаются на… Арендта! А мы уже разобрались, кто такой Арендт. То, что было нужно ему, то он и изложил, описывая рану.