Любовные прикосновения

Кингсли Джоанна

– Милош успешно сделал то, о чем мы просили его. Он нашел на местах людей, который могут быть нам очень полезны. Но для него этого недостаточно. Теперь он хочет побыстрее освободиться от коммунистов.

– А вы не хотите?

– Это совершенно нереально. Кроме того, не стоит пренебрегать преимуществами разведывательной службы ради одного безумного и рискованного шанса.

– Какого шанса? Что пытается сделать Милош?

Джин посмотрел ей прямо в лицо.

– Он говорит, что один из его информаторов готов представить доказательства того, что Масарик был убит и что

приказ исходил от людей, сейчас занимающих самое высокое положение. Я не знаю, что это за доказательства – кинопленка или, может быть, даже свидетель. В любом случае они подобны динамиту. Я ожидал, что Милош будет передавать всю информацию, которую он добывает, мне, моему правительству. Но он не хочет больше сотрудничать с нами. Милош говорит, что такой вопрос должны решать только сами чехи. Когда ваш муж получит это доказательство, он собирается самостоятельно найти возможность разоблачить преступников. По его мнению, это уничтожит коммунистический режим. Милош также считает что он больше всех подходит для того, чтобы собрать его обломки.

Кат никогда не разбиралась в политике. Как и Милош.

– Возможно, он прав, – ответила она.

– Нет, Кат, у него нет ни малейшего шанса. Каким бы ценным ни было доказательство причастности власти к гибели Масарика, Милошу понадобится время, чтобы найти надежный способ представить его чешскому народу. Ведь газеты и радио здесь контролируются правительством. С каждым днем тучи все больше будут сгущаться над ним. И если с вашим мужем что-нибудь случится, доказательство будет потеряно.

Как всегда, когда, по мнению Кат, Милошу угрожала опасность, на нее нахлынули самые противоречивые чувства. Разумеется, ей хотелось спасти мужа… И в то же время она могла подавить необычайное радостное облегчение от того, что этот мужественный, отважный человек возродился.

– А что вы хотите от меня? – спросила она.

– Милош рискует слишком многим. Если он потерпит неудачу, вся его агентурная сеть погибнет вместе с ним. Множество сейчас жизней в опасности, Кат. Но вы могли бы убедить его покинуть страну вместе с вами. Если он согласится на это, ему придется передать мне все свои источники информации, а также все сведения, которые он уже получил от них.

Кат чуть не рассмеялась.

– И вы хотите, чтобы я помогла вам?! Да мне даже не удалось убедить его пересечь нашу постель… А вы полагаете, что он пересечет границу страны только потому, что я попрошу его об этом?

– Да. Я думаю, что у вас есть власть над ним, если вы только по-настоящему захотите воспользоваться ею. Одна из причин, по которой Милош готов идти на этот сумасшедший риск – желание снова утвердить себя в ваших глазах.

Ее мысли снова вернулись к тому времени, когда Милош возвратился к ней – такой разбитый, сломленный, что сначала она даже не узнала его. О чем он тогда умолял ее? О том, чтобы она дала ему шанс стать достойным ее.

– А позволят ли ему уехать? – спросила Кат.

– Он может перейти границу нелегально. Вам помогут обосноваться в любом месте, какое бы вы ни выбрали.

Пока Кат размышляла над его предложением, Джин прибавил:

– Я поддерживаю связь с Полом Бранноком,

Кат. Он снова руководит киностудией в Голливуде и по-прежнему считает, что вы можете стать новой Бергман.

Кат пожала плечами.

– Это не имеет значения. Я сделаю то, что захочет Милош. Джин подошел к ней и остановился напротив ее стула.

– В таком случае, единственное, что вам нужно сделать – это заставить Милоша хотеть того же, чего хотите вы.

Кат пришло в голову, что уверенность Джина в ее власти основана не на его мудрости и не на данных разведки, а на его собственном слепом увлечении ею.

Он все еще стоял над ней, и его желание было почти ощутимым, словно электрический ток, проходивший по воздуху между ними. Кат почувствовала, что ее сопротивление слабеет. Она резко встала, но не для того, чтобы уступить ему, а чтобы уйти.

Но как только она поднялась, Джип схватил ее за руки.

– Нет!..

Она хотела прошептать это слово, но то, что сорвалось с ее губ, было не более чем дуновением дыхания.

Ливингстон остановился, чтобы прочесть то, что было написано у нее на лице, и это рассеяло его сомнения. Он прижал Кат к себе и с жадностью поцеловал.

Ее хотят! Она почувствовала, что собственные пылкие желания снова могут быть удовлетворены! Эта мысль на мгновение полностью захватила ее. Кат отдалась его поцелуям, и безмолвный язык ее тела говорил ему о том, что она хочет большего.

Но потом внезапно будто ударом молнии их отделило друг от друга, как две половинки дерева, расщепленного вдоль сердцевины. Кат отскочила назад.

– Боже мой! Как вы можете ожидать…

Она пристально и недоверчиво смотрела на Джина.

– Вы попросили меня приехать сюда, потому что, по вашим словам, хотели помочь Милошу. Вы сказали, что я должна использовать все свои возможности, чтобы спасти его. А потом вы…

Кат умолкла. Она была готова сгореть от стыда. Схватив со спинки стула шарф, она повернулась, чтобы уйти. Джин схватил ее за плечи.

– Вы правы. В этом нет никакого смысла. Не было бы смысла, если бы я не хотел вас так сильно. Стандартная операция – помочь человеку бежать и использовать для этой цели его жену.

Его голос понизился почти до шепота, и он крепче прижал Катарину к себе.

– Но, черт возьми, Кат, я хочу вас! И если вы спасете Милошу жизнь, то какого дьявола вы еще ему должны?

Мгновение она стояла к нему спиной, вся дрожа. В это время его сильные руки обхватили ее, стиснули живот и скользнули вниз. Желание поглотило Кат.

Она собрала остаток сил, вырвалась и убежала. На улице ее снова ожидало такси, как будто водитель знал, что она не останется там.

Было почти два часа ночи, когда Кат миновала Карловы-Вары, возвращаясь в поместье из Праги. Но после встречи с Джином ей не хотелось спать. Вопросы жужжали у нее в голове, словно громкие голоса по радио.

Когда показались «Фонтаны», у нее по телу пробежала дрожь. В окнах замка горел свет, а у подъезда стояли два незнакомых ей автомобиля. Кат бросилась в дом. Две комнаты для официальных приемов в нижнем этаже были освещены, но пусты. В доме стояла мертвая тишина.