Любовный узел, или Испытание верностью
Шрифт:
Оливер с нетерпением следил за приближением земли. Они направлялись в Уорхем. Он принадлежал графу Роберту, но был захвачен отрядами Стефана: именно поэтому они подходили в сопровождении пятидесяти двух боевых кораблей с тремя сотнями рыцарей на борту. Оливер был готов сражаться. Каждый из солдат Стефана имел для него лицо Луи де Гросмона, и он не собирался никого щадить.
Оливер совершил путешествие в Нормандию в составе посольства графа Роберта, целью которого было упросить мужа Матильды, Готфрида Анжуйского, явиться в Англию и оказать помощь в ее деле. Готфрид ответил, что он слишком занят
Пока Роберт был в Нормандии, Стефан успел оправиться от своей болезни. Перехватив инициативу, он взял Уорхем и двинулся на Оксфорд, где в данный момент и осадил королеву. Молчавшие на протяжении чуть ли не целого года боевые рога снова запели.
– Я умею говорить по-английски, – гордо заявил Генрих. – Henry ist mon noma. [3]
Он покосился на Оливера, который разворачивал тяжелый сверток, сделанный из поддоспешника и кольчуги.
– Ты понимаешь, что это значит?
3
Меня зовут Генрих (староангл.). – Прим. Пер.
– Gea, Ic cnawen, min lytel aethling. Oliver ist mon, [4] – ответил Оливер и с удовольствием увидел, как у мальчика расширились глаза и приоткрылся рот от удивления.
– Все рыцари моего дяди Роберта говорят по-английски? – В голосе Генриха прозвучало неподдельное уважение.
Оливер сдержал улыбку и серьезно ответил:
– Большинство знают несколько слов, как вы. Но бегло умеют говорить немногие.
– Тогда как ты научился?
4
Да, понимаю, мой маленький англичанин. Мое имя Оливер (староангл.). – Прим. пер.
– Мой прадедушка был англичанином и сохранил свои земли после Гастингса. – Глядя поверх головы ребенка, Оливер прикидывал расстояние до земли. Он не испытывал особого страха перед водой или кораблями, но глупо одевать кольчугу посреди переправы. Впрочем, теперь берег был уже недалеко. Сквозь дымку проглядывали солома крыш и пена прибоя. Все остальные тоже потихоньку одевали доспехи и осматривали оружие.
Генрих наблюдал за рыцарем.
– Но у тебя норманнское имя, – сказал он упрямо. Оливер, который успел уже надеть гамбезон и теперь искал отверстие в стальной кольчуге, улыбнулся сквозь стиснутые зубы.
– Во мне смешанная кровь, как и в вас, сир. И опять Генрих был захвачен врасплох.
– Во мне нет… – начал было он, затем замолчал и задумался.
– Частично английская, частично анжуйская, частично норманнская, – сказал Оливер, пытаясь пролезть в кольчугу. Генрих машинально помог ему, ловко потянув вниз железную рубашку привычными к делу пальцами.
– Значит, я гожусь править всеми саксами, всеми норманнами и всеми анжуйцами, – заявил он. Детский тенорок странно контрастировал со страстностью
И Оливер увидел в веснушчатом лице непоседливого девятилетнего мальчишки черты будущего короля.
Граф Роберт опасался и надеялся, что Стефан бросит осаду Оксфорда и поспешит к югу, чтобы подкрепить гарнизон в Уорхеме. Для Роберта это означало бы более трудную битву, зато спасло бы Матильду от опасности. Однако Стефан устоял перед искушением и вцепился, как клещ, в Оксфорд, предоставив Уорхем собственной участи.
Корабль Оливера не принимал участия в атаке на гавань, потому что груз его был слишком ценен. Рыцарь и молодой принц, опершись на щиты, которые ограждали борт судна, смотрели, как остальные корабли окружают гораздо менее многочисленный флот Уорхема. Копья и абордажные крюки свистели в воздухе, впивались в дерево, пробивали паруса и рвали тела. Над водой разносились крики людей и звон оружия, долетая до корабля принца и охранявших его четырех судов.
Мальчик впитывал зрелище и шум битвы, его ноздри дрожали, а глаза стали огромными, как две луны, но больше от любопытства, чем от страха.
– Дядя Роберт победит, – уверенно сказал он. – Он не такой хороший командующий, как мой отец, но гораздо лучше, чем у них.
Оливер крепко стискивал кожу, обтягивающую край щита, и всей душой желал очутиться посреди битвы. Он хотел влиться в самую черную ее сердцевину и бить, бить, пока не придет забвение.
Генрих чуть не свесился за борт корабля.
– Как по-английски «смерть нашим врагам», Оливер? Рыцарь посмотрел на отпечатки, которые край щита оставил у него на ладонях.
– Deoth til urum feondum – сказал он с нажимом, но без особого энтузиазма.
Генрих сложил ладони трубочкой и громко прокричал эти слова над водой. Мало кто из атакующих говорил по-английски, но маленький принц все равно скомандовал.
Оливер смотрел на него и мечтал хотя бы об искорке этой непосредственной живости. Наверное, чтобы обладать ею, нужно быть девяти лет от роду и испытывать полное удовлетворение от своего положения в мире, но оба эти условия настолько давно исчезли из жизни рыцаря, что он и сам не помнил, когда это произошло.
Ожидание Оливера окончилось, как только войска графа Роберта взяли замок. Со щитом в левой руке и мечом в правой он одним из первых спрыгнул на берег и очутился в городе. Жители укрылись за заложенными на засовы дверьми, а битва за власть над Уорхемом бушевала на улицах и катилась по направлению к замку.
Оливер дрался как одержимый: вся ярость и горечь последних месяцев стекали по его клинку. Джеффри Фитц-Мар пытался держаться рядом с ним, но не мог, побежденный дикой свирепостью рыцаря.
– Боже, ты что, умереть хочешь, человече? – взревел он, ныряя за щит, чтобы уклониться от удара палицы.
– Почему бы нет? – коротко бросил Оливер, поскольку берег дыхание. Он зарубил стоявшего перед ним противника и снова устремился вперед.
Его желание едва не исполнилось: удар вражеского копья точно отправил бы его к праотцам, если бы одна из последних, случайных, стрел не впилась ему в ногу чуть ниже кольчуги, заставив вскрикнуть и упасть под ноги захваченному врасплох копейщику.