Любой ценой
Шрифт:
— Простите, лейтенант! — быстро заговорила она. — Я не видела, как вы подходили, а мой последний пассажир был курильщиком. — Она помотала головой с выражением негодующего отвращения. — Вот же здоровенный знак, — она кивнула на табличку «В Этой Машине Не Курят» укрепленную на перегородке, — а этот урод садится и закуривает. Сигару, черт бы её побрал. Причем дешевую, судя по вони!
Запах освежителя воздуха перебивал практически всё, но, поскольку он начал рассеиваться, Меарс смог унюхать запах
— Так что я просто повернулась, чтобы побрызгать этим, — она взмахнула баллончиком освежителя, — а вы открыли дверь и, вот…
Она умолкла, но на лице у нее была такая смесь смущения и извинения, что Меарс не смог не рассмеяться.
— Ну, со мной случалось и худшее, — сказал он стирая с лица остатки аэрозоля. — И вы правы. Здесь достаточно сильно накурено. Так что я отойду в сторонку и позволю вам от всей души побрызгать освежителем.
— Спасибо! — отозвалась она и несколько секунд трудолюбиво водила струей из баллончика. Затем критически принюхалась.
— Лучше, боюсь, не будет, — сказала она. — Все еще собираетесь ехать? Или подождете такси с запахом получше?
— Сойдёт, — ответил Меарс и забрался в такси.
— Куда? — спросила она.
— Мне нужно сделать кое-какие покупки, так что сперва в Ярдман.
— Легко, — согласилась она и такси устремилось к самому известному торговому центру столицы.
В стороне неприметный человек, пронаблюдавший всю сцену тщательно скрывая свое внимание, повернулся и зашагал прочь.
— Привет, Нико, — сказала Хонор Нико Хевенхёрсту, открывшему ей переднюю дверь. — Похоже, у вас сегодня вечером соберётся изрядная толпа.
— О, ваша милость, здесь видывали толпы и побольше, — ответил Хевенхёрст отступая в сторону с приветственной улыбкой. — Конечно, как вы понимаете, не в последние десятилетия, но…
Он пожал плечами, а Хонор хихикнула. Затем прошла мимо него в холл и замерла на полушаге. Там были Эмили, Хэмиш и её родители. Был и преподобный Салливан, но всех их она увидеть ожидала. Чего она не ожидала, так это присутствия представительного темноволосого человека в пурпурной епископской сутане и с блестящим наперсным крестом. Она узнала его практически моментально, хотя они никогда не встречались, и удивилась, что делает архиепископ Телмахи в Белой Гавани.
Удивление задержало на нём её внимание как минимум на несколько секунд. Достаточно долго, чтобы прийти в себя и машинально продолжить движение. Она едва успела обратить внимание на стоящего подле Телмахи человека помоложе и узнать в нем отца О’Доннела, приходского священника Эмили и Хэмиша, как поток совместных эмоций комитета по встрече обрушился на неё.
Индивидуальных источников было слишком много, чтобы она могла четко читать их чувства, но потоки Хэмиша и Эмили выделялись гораздо чётче остальных, даже её родителей. Она почувствовала, что следует им так же непроизвольно, как дышит, и брови её взметнулись вверх, когда она почувствовала в них смесь любви, решимости, понимания и почти головокружительного
Очевидно, она была права, подозревая, что ее мать что-то задумала. Но что?
— Привет, Хонор, — спокойно сказала Эмили, протягивая ей руку. — Добро пожаловать домой.
Трапеза, как обычно, была восхитительной, хотя, по мнению Хонор, мистрис Торн могла бы кое-чему научить Табиту Дюпи в отношении лосося. Компания тоже была вполне приятная. Хонор порадовалась, ощутив между Салливаном и Телмахи взаимные дружелюбие и восхищение. Звездное Королевство было светским государством и в его конституции прямо был прописан запрет на какую-либо государственную религию. Несмотря на это, к архиепископу Мантикоры относились как к «старейшине» религиозного сообщества, и ее порадовало, что они с Салливаном столь легко это отбросили.
Но несмотря на это, и несмотря на радость от возвращения домой, ей всё труднее и труднее было удерживаться от того, чтобы не взять кого-нибудь из присутствующих за горло. Ужин все длился и длился, а странная комбинация эмоций Александеров — и её родителей, да и Салливана, как она теперь обратила внимание — продолжала виться вокруг неё. У нее все еще не было ни малейшей догадки, по какому случаю все настолько… возбуждены, и это уже достаточно сводило с ума. Еще более сводящей с ума была абсолютная уверенность, что всё это каким-то образом концентрируется на ней.
Наконец-то тарелки с остатками десерта были убраны, слуги удалились, и Александеры и их гости остались наедине, сидя вокруг огромного стола. Хонор впервые ужинала в официальной обеденной зале Белой Гавани. Несмотря на низкий потолок и стены, забранные древними деревянными панелями, она находила помещение несколько чрезмерным. Возможно потому, что оно размером было в половину баскетбольной площадки или, как минимум, казалось таковым после более уютного помещения, в котором обычно она, Хэмиш и Эмили проводили время за едой.
— Ну, — энергично произнесла её мать, когда дверь в буфетную закрылась, — вот мы все здесь, наконец, и собрались!
— Да, — сказала Хонор, протягивая Нимицу последний стебель сельдерея, — действительно, мы все здесь, мама. Вопрос, который занимает меня — и только меня одну, поскольку остальные собравшиеся явно знают ответ — это зачем мы все здесь.
— Боже! — не смутившись, сказала Алисон и покачала головой. — Такая юношеская несдержанность! И перед лицом столь видных гостей.
— Могу заметить, что упомянутые гости — гости Хэмиша и Эмили, а не твои, мама, — ответила Хонор. — Хотя, конечно, в твоем присутствии я никогда не задаюсь надолго вопросом, кто же именно дергает за ниточки из-за сцены.
— Хонор Стефани Харрингтон! — печально покачала головой Алисон. — Такое непочтительное чадо. Как ты можешь обо мне такое думать?
— Благодаря шестидесяти годам опыта, — ответило непочтительное чадо. — Итак, кто-нибудь ответит на мой вопрос?