Люциана. Трилогия
Шрифт:
Мила увидела, как Ричард поднялся с песка и пошел в ее сторону, а дом вспыхнул, как спичка, окрасив небо оранжевыми вспышками.
— Вадим. — закричала Мила, боясь, что он остался в доме со своей возлюбленной волчицей. Но он вышел в тот момент, когда дом за его могучей спиной, рухнул, словно сломленный, рассыпавшись грудой обуглившихся обломков. Мила смотрела, как окутанные дымом к ней шли двое мужчин, которых в этот момент она любила сильнее, чем это казалось возможным.
Встретившись лицом к лицу, они не сказали друг другу ни слова, да и что могли выразить в этот момент обычные слова. Они трое стояли на пороге новой эры, где добро и зло должны были соединиться в одно. Взявшись за руки, они ушли оттуда, оставив за собой пепелище несбывшихся надежд. Вампир, оборотень и человек….
Эпилог
Высокая
Женщина в алом гордо держала свою красивую голову, ее походка была изящная и грациозна, словно поступь ленивой тигрицы. Подняв глаза на присутствующих, она медленно раздвинула губы в обольстительной нежной улыбке, обнажив белоснежные зубы. Так мать улыбается своим детям, призывая их к вниманию и покорности. Она не сказала ни слова, но отозвавшись на ее мысленное приветствие, собравшиеся один за другим склонились перед ней на колени. Последним опустился светловолосый мужчина, чьи глаза в этот момент напоминали грозовое небо. В ее взгляде, обращенном на него, отразилось сожаление.
— Я пришла, чтобы повести вас в будущее, новое будущее, где нет места вражде и соперничеству. Все вы равны предо мной, мои возлюбленные братья и сестры. Отныне судьба и жизнь каждого из вас станет мне дороже собственных интересов. Моя власть безгранична, я неуязвима и могущественна, и в моих силах обезопасить каждого в этом зале. Вы выживали без меня, но разве можно назвать это жизнью? Мы перестанем прятаться и бояться, но для этого я должна научить вас состраданию, единству и любви. Жить в мире с самим собой, познать свою суть и принять ее, не повинуясь инстинкту убийцы. Отныне убийство человека будет караться смертной казнью. И, помните, от меня нельзя скрыть ничего. Я вижу все, даже то, чего вы еще не сделали. Мы прекрасны и бессмертны, и чтобы выжить, нам нужно так мало, просто полюбить мир, в котором живем, научиться жить по его законам, не преступая их, и заглушая голос зверя в своей душе. Я помогу вам. Когда-то Люциана научила вас убивать, я научу вас спасать и воскрешать. И еще одно, с этого дня, вражда между оборотнями и вампирами закончена. Да будет мир между нашими великим кланами. Дети тьмы должны держаться вместе.
Женщина раскинула руки в стороны, откинув голову. Лучи света вырвались из ее ладоней, скрестившись, они начали разрастаться, сверкая и переливаясь. Вскоре весь зал залил ослепительный свет.
— Это мой дар вам, братья и сестры. — оглушительно разнесся по замку голос женщины. — Отныне рассвет не страшен вам. Будьте со мной, покоритесь мне, и я не останусь в долгу. Это только начало на пути к абсолютной власти.
Свет медленно начал рассеиваться и, превратившись во вращающиеся огненные шары, завис над каждым из собравшихся. Женщина хлопнула в ладоши, и шары вошли в тела вампиров, охваченных немым восторгом. Одно мгновение, и зал снова погрузился во мрак.
— Идите же в мир, и помните, что я знаю все о каждом из вас, я читаю ваши сердца и мысли каждую секунду бытия.
Толпа зашумела, неспешно двинувшись к выходу. Повелительница исчезла…. Свечи погасли. Проклятие Люцианы свершилось.
Ты все так же любишь меня, Повелительница?
Я люблю вас всех, Ричард.
Но я не хочу делить твою любовь ни с кем.
Все, что было меду нами, умерло вместе с той женщиной, которой я была когда-то. Любовь — слишком большая роскошь для нас, Ричард. Разве не ты говорил мне об этом.
Я не покорюсь тебе, Мила.
Тогда
Да будет так, любовь моя.
Королева Ночи
ГЛАВА 1
Она пришла ко мне, молчащая, как ночь,
Глядящая, как ночь, фиалками-очами,
Где росы кроткие звездилися лучами,
Она пришла ко мне — такая же точь-в-точь,
Как тиховейная, как вкрадчивая ночь.
Ее единый взгляд проник до глуби тайной,
Где в зеркале немом — мое другое я,
И я — как лик ея, она — как тень моя,
Мы молча смотримся в затон необычайный,
Горящий звездностью, бездонностью и тайной
Бальмонт
— Венеция — город мечты, пропахший сыростью и пороком. Он прекрасен только на картинке, но именно здесь мне легче всего дышать. Когда-нибудь Венеция совсем уйдет под воду. Я бы хотела увидеть, как это произойдет. Невероятное творение рук человеческих, но ничто не вечно на земле. Даже мы. Иногда я представляю, каким будет мой конец, и что я при этом буду чувствовать. Я закрываю глаза и… ощущаю пустоту. Однажды я уже умерла в объятиях мужчины, которого любила. Подарив мне бессмертие, он так и не смирился с тем, что оно навсегда разбросало нас по разные стороны бытия. А ведь никогда мы не были так близки, так похожи. Чувства тоже не вечны и склонны к изменениям. Я часто задаюсь вопросом, кто мы? И почему нам дана такая власть над вечностью? Мы живем, дышим, чувствуем, но понимаем, что все наше существование бессмысленно и обречено. Где конец пути? И есть ли он этот конец? Есть ли Бог, который отказывается принять нас в свои объятия? И почему он так медлит. Что такое бессмертие? Дар божий или его проклятие? И что стало с подобными нам, с теми, кто ушел? Нашли ли они ответы на эти вопросы. Люциана знала правду, но она молчит. С тех пор, как я стала Повелительницей, ее голос совсем утих в моей душе. Она оставила меня, но вместо радости, я чувствую сожаление. Я словно брошенная на произвол судьбы забытая дочь. Я ненавидела ее, когда была смертной, а сейчас безмерно тоскую о ней? Как это объяснить? Мы жестоки по своей натуре, но ни один человек не умеет страдать больше нас. Наши чувства в стократ сильнее, острее и глубже. И у нас нет возможности плакать, эта боль живет в нас вечно, испепеляя наши души, сжигая их дотла. Люциана завещала мне научить наше темное племя сосуществованию с этой болью, но чему могу научить я? Та, чья души черствеет и покрывается льдом с каждым прожитым днем.
— Ты все еще рассуждаешь и мыслишь, как человек. Когда-нибудь этой уйдет, и ты обретешь покой.
— А ты, Карл? Ты обрел покой? — Женщина отошла от перил балкона и повернулась к собеседнику. Ветер играл с ее черными волосами, зеленые глаза с грустью и сомнением всматривались в лицо вампира.
— Глядя на тебя, я спокоен. Ты полна чувств, эмоций. Через тебя, я снова ощущаю себя живым, как и все остальные, повиновавшиеся тебе. Ты сама не знаешь, как много отдаешь нам. Мы боготворим тебя. — мягко ответил Карл, склонив голову.
— О, Мартелл, только не надо лести. — ирония в ее глазах сменилась отчаяньем. — То, что я вижу в ваших холодных душах, заставляет меня сжиматься от страха и ярости. Мы все животные. Мне не переписать биографию каждого из вас заново, не изменить того, что вы совершали на протяжении веков.
Повелительница подошла к облокотившемуся на влажную, покрытую плесенью стену Карлу. Его красота все еще заставляла ее трепетать. Но теперь она смотрела на него не глазами восхищенной женщины, а холодным оценивающим взглядом художника, наслаждающегося своим творением. Он отрастил волосы, которые шелковистой волной накрывали сильные плечи. Высокие скулы, неистовые и в тоже время какие-то мертвые глаза с длинными опахалами ресниц, волевая линия подбородка, изящно вскинутые брови, чувственные губы, познавшие немало соблазнов. Прекрасный мертвец. Ах, Люциана, как мне оживить их? Как вселить жизнь в омертвевшие души? Как заставить биться сердца, уставшие от ненависти, погрязшие в разврате.