Люциана. Трилогия

Джиллиан Алекс

— С тобой не поспоришь. — хмыкнула Мила, глядя в окно. — Не верю, что ты решился выйти днем.

— Не забывай, что поиск гребня другими вампирами еще не прекращен. Я не хочу рисковать твоей безопасностью. — сухо сообщил Милз. Мила посмотрела на его ухоженные красивые руки, уверенно и слегка небрежно держащие руль.

— Кого ты оставил с Вадимом, Ричард? — повернув голову, она принялась рассматривать его безупречный профиль.

— Двоих бравых ребят. — немногословно ответил Милз.

— Твои слуги? — спросила она.

— Нет, просто люди. Выполнив работу, они не вспомнят ничего, что могло бы

доставить нам неприятности.

— А если другой вампир поковыряется в их мозгу и узнает, что ты разгуливаешь днем. — не унималась женщина. Ричард раздраженно поджал губы.

— Я и забыл, какая ты дотошная. Я стираю память. Ее невозможно восстановить.

— А как с моей памятью? Ты можешь стереть…. Э… некоторые моменты? — запинаясь, спросила Ларина.

— Нет. — безапелляционно ответил Милз.

— А почему?

— Ты сильная. Ты сама можешь управлять сознанием. Просто ты не хочешь, борешься со своими возможностями. А зря, тебе это дано Богом. — едва сдерживаясь, чтобы не повысить тон, объяснил Ричард.

— Нет, не Богом. Этот дар — наследство Люцианы, с которой я не хочу иметь ничего общего. — Мила скрестила руки на груди. Говорить больше не хотелось. Мысли ее вернулись к Вадиму, которому угрожала малоприятная перспектива превратиться в отвратительное чудовище. И судя по настрою Милза все обстоит еще серьезнее, чем он говорит. Господи, да за что же ей все эти беды? Почему эта тварь выбрала именно Вадима? Может, это она притягивает темные сущности. Ведь в ней течет кровь, проклятая самым древним вампиром и, зло внутри нее, влечет всю эту расу бессмертных уродов. Она взглянула краем глаза на Ричарда Милза, спрятавшегося за своими очками. Нет, он однозначно не походил на урода.

— А, если мы не сможем остановить процесс? — со страхом спросила она, разглаживая юбку на коленях.

— Я уже говорил, что может случится.

— Расскажи мне о его матери. — внезапно попросила Мила, сама не веря, что сказала это вслух. А почему бы нет? Она имеет право знать! Речь о матери ее… почти мужа.

— Не думаю, что сейчас самое подходящее время для бесед. Я вроде как за рулем. — напомнил Ричард, таким образом избегая от разговора на неприятную или болезненную тему.

— Мы могли бы остановиться и перекусить где-нибудь в тихом местечке. Я, кстати, голодна. Ты увез меня в такую рань, а я даже не спросила, как тебе удалось договориться о моей выписке?

— Я привел несокрушаемые аргументы. — усмехнулся Ричард, лицо его на некоторое время разгладилось и смягчилось.

— Ты ведь не кусал моего доктора? — напряженно спросила Ларина.

— Нет. Мы просто поговорили. И все.

— Ну, так как насчет кафе?

— Нет. — однозначно ответил Милз. — Надо спешить. Мы должны быть рядом.

— Ты же говорил, что ребята, которые остались с ним — вполне нормальные.

— Да, не считая того, что находятся под легким гипнозом. Вадим мне слишком дорог, чтобы доверять его первым встречным, даже таким сговорчивым парням.

— Оборотни могут нападать днем?

— Нет. Полную силу они обретают только в полнолуние. Днем они выглядят, как обыкновенные люди, но физически гораздо сильнее. — пояснил бесцветным тоном Ричард. — Мы должны вычислить его. Это тот, кто хорошо знает вас обоих. Он не просто выбрал Вадима.

— То есть?

—

Я не знаю. Мы спросим об этом у оборотня, когда поймаем.

— Ты ведь не убьешь Вадима, если мы не сможем ему помочь, и он все-таки обратится? — с придыханием спросила Ларина, коснувшись плеча Ричарда. Даже через ткань тепло его тела вызвало в ней ураган эмоций, и она поспешила одернуть руку.

— Нет. — бросил он голосом, который невозможно описать — смесь гнева, страдания и ярости. Мила облегченно вздохнула.

— Но я должен сказать тебе, что не смотря на то, что в этом случае, днем он будет похож на того Вадима, которого ты всегда знала и любила, таковым он не останется. Сущность оборотня изменит его душу и сердце, это будет другой человек. Но я постараюсь исключить этот вариант. После заката мы поедем к одной моей старой знакомой. Она занимается черной магией. Честно говоря, я далек от колдовства и не приемлю его. Я верующий вампир, и надеюсь, что, когда придет мой конец, Бог примет меня в свой сад. Однако, ради близкого человека можно поступиться принципами. Мириам даст нам амулет, сдерживающий проявления зверя. Возможно, она сможет подсказать нам и другой способ борьбы. Подождем до вечера. — Ричард тяжело вздохнул. — Ты задала все волнующие тебя вопросы?

— Ты устал от меня? — она обиженно насупилась, став похожей на обиженного ребенка.

— Представь себе, очень. — он мягко рассмеялся и его бархатный живой смех словно скользнул в разрез на ее платье и прогулялся по разгоряченной коже.

— Перестань. — выдохнула Мила.

— Что?

— Играть своим голосом у меня на нервах.

— Я ничего не делаю. Голос не меняется в зависимости от времени суток. Просто ты от меня без ума. Вот я и не даю тебе покоя. — чувственные губы красавца Ричарда растянулись в самодовольной улыбке.

— Да пошел ты. — она еще больше нахмурилась и отвернулась к окну.

— Так-то лучше. Спокойней ехать, когда ты молчишь, даже если от злости скрепишь зубами. — продолжил поддразнивать Ларину Ричард.

— Как ваш подопечный? — бодро поинтересовался Ричард, проходя в прихожую. Его встречал Олег с бесцветными глазами. Мила испуганно уставилась на огромного верзилу из-за плеча Милза.

— Спит. — прошептал парень. — Так и не просыпался.

— Вот и хорошо. — Ричард развернулся к Миле и наконец-то снял очки. В квартире были зашторены все окна, и солнце не раздражало его глаза. — Я буду в соседней комнате. Если что, зови. Хорошо? Скажешь ему, что тебя привез сюда мой человек. Он тоже не должен знать о моих дневных похождениях. — мягко произнес он. Мила, молча, кивнула и пошла в спальню, где на большой дубовой кровати спал Вадим. Надзиратели отправились на кухню.

Женщина тихонько прикрыла за собой дверь и взглянула на спящего Розовского. Сердце ее болезненно екнуло. Его лицо было таким спокойным и умиротворенным, словно ничего и не произошло. Жалость и злость смешались в ее душе. Проглотив подступившие слезы, она присела на край постели и погладила его коротко остриженные волосы.

— Мы спасем тебя, милый. — нежно прошептала она, прикладываясь рядом и глядя на его такое родное лицо. Вадим потерся щекой о подушку и внезапно открыл глаза. Сначала в них промелькнуло удивление, потом радость.