Люция. Спасенная
Шрифт:
– Какое-то время я тоже хотела уйти в монастырь, – весело заявила она. – Но потом я встретила Иоганна… – Агнес покраснела. Ее отношения с плотником из Майнца в результате закончились браком – и браком по любви. Люция неожиданно поняла, что немного завидует хозяйке.
Маленький сын Вормсеров, Бонифаций, был премилым ребенком. От матери он унаследовал густые темные волосы, а от отца – дружелюбный, открытый взгляд. Люции нравилось заботиться о нем, и она в конце концов стала посвящать ему б'oльшую часть дня – после того, как убедила бондариху отдать одну из своих младших дочерей в услужение Вормсерам. Бондариха дьявола не боялась: учитывая ее образ жизни, она наверняка уже встречалась с ним. Кроме того, в ее лачуге оставалось еще девять голодных ртов, и поэтому она практически силком притащила Трудхен в дом Вормсеров, где и вручила девочку Люции. Трудхен была умнее своей сестры Гретхен, но в то же время хитрее и не очень-то хотела работать. За девочкой нужно было постоянно следить, и если ее отправляли на рынок одну, то она – в свои юные тринадцать лет – уже вовсю обжималась по углам с ухажерами, причем каждый раз с разными. Поэтому Люция ходила за покупками сама, а когда Агнес обнаружила, что новая горничная бережлива и умеет выбирать товары высокого качества, она все чаще стала перекладывать на нее ведение всего хозяйства. Люция и сама поражалась тому, насколько легко для нее оказалось вести дом, хотя она всегда предпочитала прятать лицо за книгой, а не слушать наставления Сары Шпейер о разумных покупках, бережливости и руководстве прислугой. Как оказалось, кое-что все же осталось в памяти Люции, и девушка мысленно поблагодарила домовитую иудейку за то, что та подарила ей такие нужные для жизни познания. По правде говоря, девушка все еще злилась на Шпейеров. Во всяком случае, Сара могла бы выслушать их с Давидом… Поначалу на глаза Люции все еще наворачивались слезы, когда она вспоминала о предательстве возлюбленного, но теперь она успокоилась. Ей больше нравилась жизнь с Вормсерами, чем работать на портного. Так что ужасная история с Давидом в конечном счете пошла ей только на пользу.
Как и всегда, в воскресенье Люция вместе с хозяевами отправилась на службу в церковь Святого Квентина и встретила там Шрадеров. Они посмотрели на нее с презрением, а на Вормсеров – с нескрываемой жалостью. Но Агнес и Иоганн Вормсеры, похоже, этого вообще не заметили. Они никогда раньше не общались со Шрадерами, и Агнес никогда не говорила Люции, доходили ли до нее слухи о страшном поведении ее новой горничной.
Вормсеры никак не отреагировали, даже когда однажды в воскресенье пастор включил в службу молебен за Ирмтруд Шрадер. Жена портного внезапно тяжело заболела и нуждалась в помощи всех ангелов и святых.
Люция по привычке молилась, хоть и не испытывала искреннего сочувствия к заболевшей. К тому же она в свое время очень разочаровала Ирмтруд.
Тем не менее она была шокирована, когда два дня спустя, за обедом, мастер Вормсер почти триумфально объявил о смерти несчастной.
– Теперь, по крайней мере, они больше не смогут говорить, что ты вызвала из ада самого дьявола! – весело сказал он жене, однако Агнес укоризненно посмотрела на него и отодвинула тарелку. Сообщение о смерти супруги портного испортило ей аппетит. И не мудрено, ведь супруг напомнил ей о том ужасном дне, когда ее предыдущая горничная испустила дух!
– В конце концов, ты даже не была знакома с этими Шрадерами. Но с ней все произошло точно так же, как с нашей Бертой: лихорадка, шишки, а потом у нее изо рта хлынул поток крови – и душа ее отлетела! Герман Клингенберг рассказал мне все, до последней детали. Ему очень неловко, ведь он тогда чуть не обвинил тебя в ведовстве!
При этих словах Агнес побледнела еще сильнее. Последние несколько недель беременности оказались для нее особенно тяжелыми, несмотря на все отвары, которые готовила Люция, и лакомства, которые она заботливо подсовывала своей госпоже.
– Но это странно, – заметила Люция. Сначала она поставила еду перед хозяевами, как и полагается прислуге, а сейчас сидела с ними за одним столом и угощалась айнтопфом – густым супом, который она приготовила с помощью Трудхен. Дочь бондарихи уже давно устроилась в столовой и поглощала обед: когда появлялась возможность заморить червячка, она первой запускала ложку в горшочек.
Мастер Вормсер нахмурился.
– Почему тебе это кажется странным? – спросил он свою горничную, зачерпывая ложкой суп. – В прошлый раз ты подробно объяснила нам с Клингенбергом, что на самом деле стряслось с нашей Бертой и что дьявол тут совершенно ни при чем…
Люция кивнула.
– А еще я тогда сказала, что такая смерть – явление редкое, – решительно заявила Люция. – К тому же я не была знакома с вашей горничной и могла исходить только из вашего рассказа о ней. А вот госпожу Шрадер я, напротив, знала лично. И она никогда не страдала чахоткой! Она была крепкой женщиной – не толстой, но крепкой, и, пока я жила в ее доме, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы она кашляла.
– Что ты имеешь в виду? – встревоженно произнес Вормсер. – Что в ее смерти все-таки виноват дьявол?
– В любом случае это не скоротечная чахотка, – фыркнула Люция. – Она, должно быть, умерла от чего-то другого, и когда я начинаю думать об этих шишках, у меня душа в пятки уходит. Возможно, это просто совпадение, но…
Вормсер с тревогой посмотрел на нее:
– О чем ты думаешь, дитя? Ну же, не молчи! Если ты что-то знаешь…
– Она думает о чуме, – в ужасе прошептала Агнес и инстинктивно обняла сына, стремясь защитить его от опасности. – Давайте помолимся Господу, чтобы этот кошмар не воплотился! Но если это действительно чума, то, во всяком случае, наша Берта – не первая ее жертва.
Иоганн Вормсер, похоже, растерялся.
– Ты хочешь сказать, что слухи о приходе сатаны могут возобновиться?
Агнес покачала головой:
– Нет. Я хочу сказать, что, возможно, в нашем доме действительно поселился дьявол!
Люция заставила Трудхен особенно тщательно убрать весь дом, а затем зажгла благовония в каждой комнате. Больше всего внимания она уделила своей комнате, ведь именно там умерла Берта. Но это случилось несколько недель назад, и Люция надеялась, что болезнь не станет так долго прятаться в доме и не нанесет удар сейчас, через такой промежуток времени. Если верить той скудной информации о чуме, которая содержалась в книге Ар-Рази, мор распространялся чрезвычайно быстро. Люции очень хотелось прочитать соответствующие главы канона Ибн Сины: «лекарь лекарей» посвятил эпидемии большой раздел своего трактата. Но кодекс, к сожалению, остался в библиотеке Вениамина Шпейера, и молодой горничной никак нельзя было добраться до него.
Однако уже в следующее воскресенье пастор объявил панихиду по Ирмтруд Шрадер, а также по ее мужу, и подозрения Люции и Агнес, таким образом, получили подтверждение. Портной последовал за супругой уже через три дня после ее ухода в лучший мир, а ученик и странствующий подмастерье, которые проживали в доме мастера, лежали при смерти. В приходе церкви Святого Квентина за прошедшую неделю случилось больше смертей, чем обычно, и в последующие дни прихожане все чаще заговаривали о лихорадке и шишках. Иногда можно было даже услышать слово «чума». Но его никто не произносил в полный голос: люди решались говорить о болезни только шепотом, боясь призвать беду на свою голову.
Однако еще через неделю отрицать очевидное было уже невозможно. Пастор объявил о смерти двадцати шести прихожан и призвал всех принять участие в крестном ходе. Даже магистрат Майнца не остался в стороне от происходящего: с амвона было объявлено о приказе правителей хоронить мертвых немедленно, не выжидая обычных трех дней. Кроме того, епископ призвал верных детей Божиих молиться больше и усерднее.
– Нам лучше держаться подальше от процессии, – робко посоветовала Люция своей хозяйке.