Люция. Спасенная
Шрифт:
– Никто не смог бы гордиться своей дочерью больше, чем я, дитя мое! – нежно произнесла она.
Люция посмотрела ей в глаза и увидела в них понимание и признательность. Аль-Шифа наверняка понимала, как трудно ей было расстаться с Давидом и, следовательно, с Лией.
Сначала Давид не обращал на Люцию никакого внимания. Как это обычно происходило на иудейских праздниках, мужчины и женщины сидели отдельно. Они тоже танцевали не вместе, как христиане, а с представителями своего пола. Однако к вечеру вино потекло рекой, и самообладание отказало Давиду. Снова и снова Люция чувствовала на себе его настойчивые взгляды – сначала робкие, а потом почти похотливые. А позже ей показалось, что в его глазах также мелькнул гнев. Но к тому моменту она наконец добралась до Лии и больше не обращала внимания на юношу. Лия была рада видеть свою давнюю подругу и хотела показать подарки, которые преподнес ей Иуда и его семья.
– Представляешь, отец Иуды купил нам дом по соседству! Мне вообще не нужно переезжать, и Аль-Шифа сможет растить моих детей, как растила нас! И ты всегда сможешь прийти ко мне в гости! Обещай, что станешь приходить каждую субботу, вечером! И…
– Тогда тебе не нужна белая мулица! – поддразнила Люция свою подругу, и они обе прыснули со смеху, вспомнив детские пожелания Лии. Молодая женщина сегодня выглядела прекрасно. Она и вправду надела вуаль из переплетенного золотыми нитями шелка, который Люция выбрала для нее тогда на складе, а ее платье было из более простого синего шелка, но с золотой отделкой. Но прежде всего Лия светилась изнутри. Она казалась действительно влюбленной в Иуду.
Остальные женщины начали танцевать, и Лия втянула Люцию в их круг. Аль-Шифа танцевала, как молодая девушка, и, окруженная женщинами и невидимая для мужчин, она позволила уговорить себя исполнить один из тех мавританских танцев, который должен был усиливать вожделение у мужчин. Люция и особенно Лия с восхищением наблюдали за танцем, и Люция невольно рассмеялась, подумав о том, что Лия наверняка завтра утром исполнит этот танец для своего Иуды.
Окунувшись в общее веселье, танцуя и откликаясь на шутки, Люция совершенно позабыла о Давиде. Не думала она и о портновском деле – и даже о том, что ей никогда не придется стать невестой на подобной свадьбе. Как и все остальные, девушка опьянела от вина и была счастлива. Только когда служанки зажгли первые свечи, она вспомнила об обещании, данном Шрадерам.
– Мне пора идти! – с сожалением сказала она Лие. – Уже поздно. Но я все еще могу пройти по городу одна. Или ты думаешь, что будет лучше, если Ганс опять проводит меня?
Лия хихикнула.
– Слуги уже давно позабыли обо всем на свете. Мой отец отнес в конюшню много кувшинов вина. Я бы удивилась, если бы Ганс все еще мог стоять на ногах. Обычно они пьют только пиво.
Люция не думала, что это так уж смешно. Был вторник, завтра все должны приступить к работе, поэтому улицы наверняка не будут заполнены пьяными, когда она пойдет домой в наступающих сумерках. Внезапно она решила воспользоваться этим. Люция быстро попрощалась, вышла из зала, где продолжалось празднество, и направилась к лестнице. Но когда она закрыла за собой дверь и побежала по коридору, из библиотеки вышел Давид.
Люция испугалась. Юноша, должно быть, специально поджидал ее здесь. Зачем же еще он прятался бы в библиотеке в такой праздничный вечер?
– Ты уходишь так внезапно, Люция… – У Давида немного заплетался язык – наверное, ему очень понравилось вино. – Даже не попрощалась. И разве я не должен отвести тебя домой сегодня? Я больше тебе не нравлюсь, свет мой… моих… очей?
Люция вздохнула.
– Конечно, ты мне все еще нравишься, Давид. Но я не думаю, что ты достаточно трезв, чтобы провожать меня домой. Кроме того, было бы обидно уходить посреди праздника. Послушай, я тоже не хотела уходить так рано, но мой хозяин велел мне вернуться до наступления темноты.
– Да за… забудь ты о хозяине! – пробормотал Давид и подошел к Люции поближе. – Мы… не поговорили за весь день. Нам надо… поговорить. Мы…
– Мы ведь уже все обсудили, Давид. – Люция пыталась оставаться спокойной и приветливой. У нее уже не осталось никаких чувств к юноше. О чем он вообще думает, приставая к ней здесь, в доме своих родителей? Если кто-то услышит их разговор, они оба будут скомпрометированы.
– Опять испугалась, да? Но бояться совсем нечего. Просто иди сюда…
Люция сопротивлялась изо всех сил, но Давид крепко взял ее за руку и потащил в библиотеку.
– Тебе ведь здесь нравится! И знаешь, я… Я еще разок все обдумал. Если мы… если мы заберем парочку свитков, когда уедем… никто… не заметит. А кое-какие штуки тут дороже золота. Твой любимый арабский ко… коды…
Давид качнулся в сторону полок, но Люция удержала его.
– Давид, не трогай книги! Если ты их порвешь…
– Не нужны мне книжки. Мне нужна ты…
Люция хотела сбежать, но Давид схватил ее и грубо швырнул на письменный стол отца. Люция боролась, однако не смогла его одолеть. Ее мысли лихорадочно метались, а его язык уже проскользнул между ее губ. Может, он действительно просто хотел украсть у нее несколько поцелуев? Может, если она ему подыграет, он успокоится?
– А, вспомнила? Приятно, правда? Ты ведь тоже меня любишь, да? – Давид тяжело навис над ней; на его лице блестели капельки пота, а руки уже тянулись к декольте Люции.
– Конечно. Я… я… Слушай, ты мне тоже нужен, но… – Люция старалась казаться любезной и послушной, но при этом ждала подходящего момента, чтобы высвободиться из его объятий и помчаться к выходу.
К тому же ее беспокоила мысль о том, закрыл ли вообще Давид за собой дверь? И не успела она спросить его об этом, как ответ не заставил себя ждать.
– Что здесь происходит? – раздался голос Вениамина фон Шпейера. Люция до смерти перепугалась, но тут же успокоилась. Отец Давида, должно быть, видел, как она сопротивлялась. Или нет?
– Давид! Как ты можешь… ты пьян!
Давид наконец отпустил Люцию. Слова фон Шпейера, похоже, очень медленно доходили до сознания юноши.
– Нам нужно немедленно поговорить, – сурово заявил торговец, но затем повернулся к Люции: – А ты, Люция! Вот так ты отблагодарила нас? А мы ведь тебя на помойке нашли, отмыли, отчистили…
Люция почти физически ощущала презрение в словах Шпейера.
– Но ведь я… Я не хотела… – прошептала она.
Фон Шпейер громко фыркнул:
– Я сам все видел! Ты еще скажи, что мой сын затащил тебя сюда против твоей воли!
– И вовсе не против воли! – к ужасу Люции, заявил Давид. – Это… мы оба хотим, чтобы мы… что мы заключили… хм… единый… э… христианский союз!
– Ты не понимаешь, что говоришь! – Фон Шпейер и Люция выкрикнули эту фразу почти одновременно, но восклицания девушки торговец не услышал.