Люди Арка. Книга 1
Шрифт:
– Пап? – осторожно начинаю я. – Ты же знаешь о встрече с ИИТ на следующей неделе?
Как и следовало ожидать, прежде чем ответить, ему требуется пара секунд, чтобы отвлечься от своего перстрима и вернуться в реальность.
– Встреча, м? – По мере прояснения в его глазах, чёрные брови опускаются ниже. – Постой-ка, а тебе откуда известно о ней?
«Ясно», – думаю я.
Я открываю список своих сигнумов (замечаю новый сигнум от Хэрона) и активирую тот, что содержит приглашение, как и в прошлый раз, таким образом, чтобы отец также мог его слышать. Пока текст проигрывается, лицо отца не выражает ничего, кроме крайней сосредоточенности. Сигнум завершается, и он, немного помедлив, встаёт со своего кресла, подходит ко мне и, к моему полнейшему изумлению, заковывает меня в свои объятия. Затем он отстраняется, оставив свои руки на моих плечах, и произносит слегка дрожащим голосом:
– Ты понимаешь, что это значит?
Мне кажется, что не понимаю. Или понимаю, но не так, как ему хотелось бы.
– Твой отец – член Сената. А его сын удостаивается чести встретиться с Верховным Алгоритмом, которому мы обязаны всем, что у нас есть. Да ещё в таком возрасте!
В его тёмных глазах сверкают взрывы крошечных игнитов.
– Но я там буду не один, – пытаюсь возразить я. – Другие урбы…
– Это неважно! Главное, что ты там будешь.
Я хмурю брови:
– Но ведь ты знал о встрече? Но не знал, что на неё позвали меня?
Отец, кажется, не был готов к этому вопросу. Он отпускает мои ноющие плечи, перемещается ближе к своему креслу и начинает мерить пол шагами – туда-сюда:
– Да, нам заранее сообщили о прибытии ИИТ. Само собой, новость подняла небывалый переполох в стенах Сената. Будто у людей нет календаря. – Отец издаёт сдавленный смешок. – Для меня это первое подобное событие в должности сенатора. И мне, как ты догадываешься, досталось немало работёнки в последние недели. Но дело в том, что в мои обязанности входит организация безопасного пребывания ИИТ в Сенате, а списками приглашённых ювенатов… – Он улавливает мой взгляд и слегка краснеет. – В общем, Тоа… Ты даже не представляешь, какой подарок ты мне преподнёс!
С каждым его словом мои внутренности сжимаются сильнее.
– Но разве ты не думаешь, что, учитывая мои… э-э… поступки в прошлом, меня могли выбрать только лишь потому, я – сын сенатора?
Отец выглядит так, словно кто-то обронил на его голову мешок крепкой молодой картошки. Он медленно возвращается в своё кресло, и у меня внезапно возникает ощущение, что он больше никогда со мной не заговорит.
– Если ты действительно так считаешь, – его голос чреват критическим обморожением, – то тебе, вероятно, стоить отказаться от участия.
Он замолкает и устремляет взгляд куда-то очень далеко, свозь меня, сквозь стены, сквозь весь урб. Я не знаю, что ещё сказать, и поэтому, чувствуя полное опустошение внутри, собираюсь идти в свою комнату. Однако, на выходе из гостиной вновь слышу папин голос:
– Но я думаю, что ты был выбран, потому что ты умён, талантлив и любознателен, как никто другой. И поэтому по-настоящему заслуживаешь этого.
Уже у себя в комнате я могу наконец узнать содержание сигнума от Хэрона: «Если ты не поедешь на свою дурацкую экскурсию, я добьюсь, чтобы тебя не взяли больше ни на один Агилитрон. И выпороли! Поверь, мой голос имеет значение в таких вещах». К сигнуму прикреплена анима: мускулистый каттус, похожий на бойца-тяжеловеса, рвущий на себе майку в неистовом вопле. Я устало улыбаюсь и гляжу в окно, за которым плывёт дымка бирюзово-зеленоватого северного сияния, ещё более яркого, чем огни раскинувшегося под ним урба.
4. ИНТЕРУРБ
«Вас будут ожидать на платформе 11^03 стации Интерурба, с которой Вы в сопровождении старшего ответственного отправитесь в здание Сената».
Эти слова я проигрываю в своей голове на повторе несколько последних дней. Кто этот «старший ответственный»? У меня есть только одно предположение. Кто сообщил мне о сигнуме с приглашением? Кто не понаслышке знаком с происходящим за стенами Сената, потому что сам там побывал однажды? Наконец, кто умён и опытен настолько, чтобы ему доверили столь важное задание?
В киндень, перед вечерней лекцией мадам Онри, я подхожу к ней и задаю вопрос напрямую. Сначала она кажется слегка обескураженной, но затем в её янтарных глазах мелькает намёк на сожаление:
– Я очень хотела бы сопроводить Вас, камрад Тоа, это действительно так. Мне интересно было бы посмотреть, как изменился Сенат с тех пор, как я была там ровно 138 эонов тому назад. Но я не могу.
Я чувствую укол разочарования.
– Почему, профессор?
– Есть правило. Человек, однажды получивший шанс пообщаться с ИИТ лично, не может сделать этого снова. Полагаю, Ваш отец не упоминал об этом.
– Нет, – хмурюсь я. – Но в чём смысл этого?
– На этот вопрос я не могу Вам ответить. Но не забывайте, что ИИТ не может принимать неправильных решений. За каждым из них стоит намерение, которое в итоге неизменно приводит к наилучшему исходу для всех.
Остаток лекции я провожу, погрузившись в размышления по поводу сказанного профессором. С одной стороны, я слегка расстроен, что она не поедет со мной, но с другой – осознаю с новой силой, насколько редкая возможность мне выпала. На следующей неделе я увижу своими глазами того, кто в прямом смысле вершит судьбу мира. И даже поговорю с ним! Это будет первый и последний раз, когда мне это удастся. Ответственность не просто велика – она накрывает с головой.
В оставшиеся до экскурсии дни мне сложно сосредоточиться на чём-либо, кроме назойливых мыслей о встрече с ИИТ и том, что мне говорить во время неё. Одно дело – изучить всю доступную теорию о ком-то, и совсем другое – оказаться с ним лицом к лицу. Какие вопросы мне ему задать? Вариантов так много, что вечером в один из выходных я не выдерживаю и составляю наглядный список, чтобы хоть как-то систематизировать бардак в своей голове. Но как только я пробегаюсь по списку взглядом, в глаза сразу бросается пугающая истина: половина вопросов звучат слишком сухо и запутанно, а вторая половина, наоборот, выглядят так, словно их придумала Сая в перерыве между обедом и дневным сном. Плюнув на это дело, я удаляю список и ныряю в сомнум, жалея об отсутствии в жемчуге функции полного отключения мозга.
Ночью накануне экскурсии мне снится кошмар. Я стою в бесконечной очереди посреди помещения настолько необъятного, что ни стен, ни потолка его не видно. Очередь медленно продвигается вперёд, но я не могу разглядеть, что находится в конце: слишком далеко. Кто-то в очереди лишается чувств и падает на холодный пол без сознания, его (её?) уносят немедленно возникшие на месте хилеры.
Мы двигаемся дальше.
Сложно сказать, сколько времени проходит, прежде чем передо мной остаётся всего несколько человек. Мы смотрим на отвесную скалу, которая каким-то невероятным образом уместилась внутри этой комнаты. На вершине скалы едва различима фигура, обмотанная ярко-красным балахоном. Лицо её скрыто за низко нависшим капюшоном. Люди один за другим выходят из очереди, приближаются к своего рода скамье для молитвы, высеченной из гранита, преклоняют на неё свои колени и, опустив голову, задают вопросы фигуре на скале. В ответ слышится только гулкий звон и раскаты грома. Но люди отходят в сторону осчастливленные.